По существовавшим в то время строжайшим правилам штрафбатам не дозволялось входить в города, за которые воевали и которые они освобождали. Обставлялось это либо отводом на другие участки боевых действий, либо даже выводом из боя. Так и в Бресте, и в самой крепости после их освобождения нам не довелось побывать еще и потому, что на момент освобождения Бреста мы оказались значительно западнее его в Польше.

Узнать же малоизвестные подробности защиты и освобождения Бреста и его героической крепости, увидеть самого стойкого ее защитника-героя Гаврилова Петра Михайловича довелось мне далеко от белорусского Бреста, в старинном русском городе.

Посетить же Брест и саму легендарную цитадель мне все-таки удалось в 2004 году, когда я был приглашен на юбилейные празднования 60-летия освобождения города. Обошел тогда всю территорию крепости, поклонился памятным монументам и братской могиле. Перечитал на ее камнях почти все 270 увековеченных имен из более 900 похороненных там павших героев обороны крепости и ее освобождения.

С некоторых пор на братских могилах воинов, павших за Родину, я читаю вслух фамилии, высеченные на тех скорбных плитах. Пусть хоть так звучат их имена, пусть это будет заслуженное поминание погибших. И дай бог, чтобы это поминовение не прекращалось никогда, сколько бы ни сменилось у нас поколений.

Поклонился тогда я и могиле моего кратковременного знакомого, Героя Советского Союза Петра Михайловича Гаврилова, который скончался 26 января 1979 года и по его завещанию похоронен в Бресте. Увидел на этом святом месте Бреста и потрясшие меня экспонаты всех залов Музея обороны цитадели. Детально знающая всю историю крепости девушка-гид подробно рассказала о тех, кто героически больше месяца не сдавал крепость врагу. О ее последнем защитнике майоре Гаврилове, пробывшем в фашистских концлагерях в нечеловеческих условиях почти всю войну, о том, какие воинские части сражались, чтобы изгнать фашистов со священной земли. Но ни слова, ни намека в ее рассказах не было на то, что в уничтожении многотысячного войска гитлеровцев, окруженных в Бресте, участвовал и немало голов сложил за это наш 8-й штрафбат.

Я подарил музею «Брестская крепость-герой» свою книгу «Штрафной удар», изданную в Санкт-Петербурге в 2003 году, а потом посылал в дар мемориальному комплексу по мере выхода в свет и другие мои книги, в том числе изданные уже и в Беларуси в 2009 и 2010 годах. Так что теперь хоть «намек» на участие офицерского штрафбата в освобождении Бреста в 1944 году там есть, да и надлежащее место в других музеях Беларуси эти книги тоже заняли.

Однако в Костроме, во время службы в ВДВ, мне посчастливилось встретить и человека, тогда еще совсем не мировую знаменитость, просто симпатичного, обаятельного и очень авторитетного преподавателя местного пединститута, только что окончившего аспирантуру и защитившего кандидатскую диссертацию в Москве. Это был высокий молодой человек, лет 25 или чуть больше, «очкарик», стеснявшийся фотографироваться в очках, стройный, с высоким лбом и густой шевелюрой. Его глаза с легким прищуром как бы внимательно вглядывались во все, на что он направлял свой взгляд, словно изучая даже лицо собеседника. Молодой человек в своей поразительно легкой общительности как-то необычно сочетал спокойствие и серьезность с открытой, обезоруживающей улыбчивостью. Им оказался Николай Скатов, которого я со своей тогдашней возрастной ступени (мне, полковнику, в ту пору шел аж 34-й год!) позволял себе называть его Колей.

Познакомил он со своей очень симпатичной и веселой невестой Руфой. Забегая вперед, скажу, что вскоре они стали супругами и до сего времени неразлучны.

Мои десантные дела, вылеты и выезды на учения не давали времени на очень частые встречи, но это как-то даже укрепляло нашу дружбу. Когда же зигзаги военной службы увели меня далеко от Костромы, вначале на Западную Украину, а затем еще дальше — на самый Дальний Восток, в Уссурийск, — наши контакты стали очень редкими.

Однажды, будучи уже в отставке, в 1988 году при очередном посещении Ленинграда, буквально за час до отъезда домой в одной из радиопередач я услышал знакомое имя: Николай Николаевич Скатов. Тогда я не имел возможности задержаться, чтобы прояснить ситуацию, но при очередном посещении Питера мне удалось выяснить, что это именно тот Николай, тот самый Коля, с которым я подружился еще в Костроме! Мне без труда удалось разыскать и телефон, и адрес Николая Николаевича, уже известного литературному миру ученого.

Приятно было снова увидеть давнего знакомого и обнаружить, что произошедшее с нашей Родиной в перестроечные годы, сложные для истории нашей страны и каждого ее гражданина события не развели нас и наши мнения по разные стороны баррикад. Оказались идентичными наши оценки и явлений, уже прошедших и происходящих ныне, и мнения о многих личностях, так или иначе засветившихся в эпоху «дикого капитализма» и тотального разграбления всего, что было создано советскими людьми и защищено ими в годы войны. Теперь много лет мы не теряем теплых дружеских контактов.

Что произошло в жизни бывшего аспиранта Коли Скатова за годы прерывавшихся наших контактов, я узнал от него самого и из различных публикаций.

В 1962 году Николай Николаевич по приглашению Ленинградского пединститута имени А.И. Герцена переезжает из древней Костромы в Северную столицу, где много лет работал старшим преподавателем, доцентом, старшим научным сотрудником. Успешно защитил докторскую диссертацию-исследование «Некрасов и русская лирика».

Далее доктор филологии Скатов — профессор, заведующий кафедрой литературы, активный общественник, известный ученый-литератор, член ленинградского общества «Знание»; его интересные лекции по истории русской литературы, о жизни и творчестве знаменитых поэтов и писателей России широко популярны и востребованы, он член правления общества «Знание», курировал секцию литературы и искусства.

Талантливым пером уже всемирно известного ученого-литератора созданы и вышли в свет более 200 научных трудов, около 20 книг. Вполне естественно, что в 1987 году он становится директором ИРЛИ — Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН.

А дальше, дорогой читатель, наберитесь терпения, чтобы осмыслить, по всей вероятности, еще далеко неполный перечень высоких титулов Николая Николаевича: член-корреспондент РАН; член научного совета при Совете Безопасности РФ; член президиума Санкт-Петербургского научного центра РАН; заместитель председателя экспертного совета ВАК РФ; член редколлегий и редсоветов целого ряда литературных и научных изданий — «Университетская книга», «Литература в школе», «Аврора», «Наше наследие» и другие; главный редактор журнала «Русская литература»; соучредитель общественного фонда «Наш город»; постоянный автор «Литературной газеты». Решением совета директоров русского библиографического института Гранат в 2000 году присвоено звание «Человек года».

В 2006 году общественность России и Санкт-Петербурга широко отмечала 75-летие выдающегося специалиста в истории отечественной литературы, директора Пушкинского Дома Николая Николаевича Скатова. Конечно, на правах давнего друга я был приглашен на это торжество. Мы с супругой были просто ошеломлены тем, как чествовали этого поистине «Человека Эпохи», а не только 2000 года, и как я гордился своей более чем полувековой дружбой с ним.