– Верно. Если мне не изменяет память, в тот вечер мисс Вуд пригласила ее к себе домой – по причинам, которые так и не нашли убедительного объяснения. Так?

– Так.

– В таком случае мы имеем первый пример того, что можно было бы назвать «избыточным алиби». Но к этому я вернусь позже. Те факты, что вы только что изложили, мистер Лэм, позволяют предполагать, что и у мистера Леннокса были причины желать смерти мистеру Брюсу.

– Чтобы Пол убил Алекса? Но зачем ему это? Если Пол пользуется благорасположением Синтии и в то же время крутит амуры с замужней женщиной, к чему ему убивать того, кого в обществе считают женихом Синтии? Напротив, он для него – хорошее прикрытие.

– А тут, мистер Лэм, у меня возникает искушение поразмять кое-какие мысли, не опирающиеся на те или иные известные факты, однако же вполне напрашивающиеся с точки зрения логики. К сожалению, я наделен от природы достаточным тщеславием, чтобы не хотеть показаться смешным, но недостаточным для того, чтобы чувствовать себя всесведущим и безупречным в своих построениях детективом. Именно по этой причине мне не хотелось бы сейчас развивать свою теорию, а ну как в свете фактов она окажется полным абсурдом? Тем не менее, мистер Лэм, позвольте мне привлечь ваше внимание к двум фактам, касающимся отца мисс Вуд. Он очень богат, и он фанатик католической веры.

С глубокомысленным видом Мартин кивнул, хотя в его сознании два эти факта ни к каким теоретическим умозаключениям не вели.

– Я пришел к этой мысли, – продолжал доктор Эшвин, – будучи почти уверен в том, что преступник – мистер Леннокс, а намеченная жертва – мистер Брюс. Начнем с того, что вспомните, вы сами говорили мне, что в ту пятницу вечером мистер Брюс должен был быть у мисс Вуд, но заработался в лаборатории и забыл о свидании. Получается, что любой, знавший о нем, а, по вашим же словам, Пол Леннокс знал, мог, естественно, предположить, что он будет уходить примерно в то время, когда произошло убийство.

– Послушайте, – прервал его Мартин, – если вы хотите выставить убийцей Пола, то должен вам сказать: этого просто не может быть. У него безупречное алиби!

– И вот поэтому, мистер Лэм, я и подозреваю мистера Леннокса.

– Как это?

При всей склонности подшутить время от времени над театральными пристрастиями Мартина доктор Эшвин в полной мере насладился драматическим эффектом своих слов. Он не спеша допил виски, вновь наполнил бокал, закурил. И лишь затем, выдержав паузу, сказал:

– В повседневной жизни, мистер Лэм, любое алиби – чрезвычайно большая редкость. Как правило, мы совершенно не можем доказать, где находились в тот или иной час. Возьмем, к примеру, время убийства доктора Шеделя: шестое апреля, пятница, одиннадцать часов тридцать минут вечера.

Не буду следовать вашей дурной манере переходить на себя, ибо так уж получилось, что у меня как раз есть более или менее надежное алиби. В десять часов я попрощался с Элизабет и поехал к себе в гостиницу; добраться в Беркли из Сан-Рафаэля за полтора часа, не умея, как я, водить машину, не говоря уж о том, чтобы управлять самолетом, – согласитесь, это больше похоже на чудо. Но заметьте, даже в этом случае алиби не высчитывается с точностью до минуты. Займемся теперь другими персонажами. Вы, мистер Лэм, были один у себя в комнате, пили бурбон (никогда не мог понять вашей странной привязанности к этому сорту виски) и дочитывали «Убийства в поезде». Ваше алиби никем подтверждено быть не может. Курт Росс тоже в одиночестве прогуливался по холмам. Алекс Брюс пересекал студенческий городок, направляясь в Международный дом из химической лаборатории. Каждый из вас троих, какие бы доказательства противоположного вы ни приводили, вполне мог оказаться на Панорамик-вэй (мистер Росс в действительности был там). Но есть человек, чьи передвижения могут быть хронометрированы до минуты, и зовут этого человека Пол Леннокс. Я сразу, когда вы рассказали мне о событиях того вечера, разметил их во времени. Вы уверены в точности ваших часов?

– Поставил их по радио, после ужина. И вообще они врут не более чем на минуту в неделю. К тому же Мэри Робертс говорила мне, что и они с Синтией поставили в тот вечер часы по радио, и было это в половине одиннадцатого.

– Хорошо. Давайте посмотрим. – И Эшвин протянул Мартину запись.

22.45 (приблизительно). Лэм направляется в комнату Леннокса.

23.20 (точно). Лэм выходит из комнаты Леннокса. Леннокс смотрит на будильник, он немного отстает, и Лэм, сверившись со своими часами, указывает ему на это.

23.28 (точно). Доктор Шедель спрашивает мисс Вуд, который час и как пройти к гостинице.

23.30 (приблизительно). Доктор Шедель отходит от дома мисс Вуд, и его тут же убивают (время подтверждается также рассказом Курта Росса).

23.40 (точно). В комнату Лэма входит Леннокс. Он обращает внимание на время, которое ушло у него на перепечатку рукописи.

23.42 (приблизительно). В комнату Лэма входит Брюс. Леннокс выражает удивление, что он не у мисс Вуд.

23.45 (приблизительно). В комнату Лэма входит Курт Росс. Он чем-то сильно взволнован.

– Ну как, более или менее верно?

Мартин кивнул.

– Да, согласен, время между одиннадцатью двадцатью и одиннадцатью сорока выпадает у Пола. Этого вполне достаточно, чтобы дойти до Синтии и вернуться назад. Но в таком случае он должен был точно знать, когда от нее уйдет Алекс. А возлюбленные ведь не по часам прощаются.

– Верно. Но это не такое уж неопровержимое возражение.

– Думаете? Тогда вот вам еще одно, посильнее. Все это время, с одиннадцати двадцати до одиннадцати сорока, я слышал, как Пол печатает с сумасшедшей скоростью. Стены у нас, знаете ли, тонкие, и не может быть сомнений, что звук доносился из комнаты Пола. Вы, конечно, можете сказать, что у него был сообщник, и это он сидел за машинкой, – но такое уж слишком. Любой сразу бы сообразил, в чем тут дело, ведь время убийства известно с точностью до минуты.

– Ничего подобного я не утверждаю, мистер Лэм. Я просто обращаю ваше внимание, что алиби в данном случае не вполне безупречно. На этот счет у меня есть еще одна теория, возможно, вы сможете ее подкрепить. Но об этом позже, а сейчас перед вами все факты, на которых я основываю оба свои предположения. Что касается второго, то, имея в виду вашу привязанность к театру, она должна показаться вам особенно привлекательной.

Какое-то время Мартин сидел молча.

– Коротко говоря, – заговорил он наконец, – ваша мысль сводится к следующему: по какой-то – какой именно, я гадать не берусь, – причине Пол Леннокс решил убить Алекса Брюса и обеспечил себе ложное алиби, коему я стал невольным свидетелем. А как насчет Семерых с Голгофы? Думаете, Пол выдумал всю эту историю?

– Да. Это ложный след. Вполне возможно, как я и говорил во время нашего первого разговора, он был составлен изначально, чтобы вынудить следствие гадать о мотивах убийства и личности загадочного убийцы. А когда выяснилось, кто на самом деле стал жертвой, Леннокс состряпал эту фантастическую историю, достоверность которой с ходу не проверишь.