— Мы с Тошаном теперь друзья! — усмехнулся учитель. — Он попросил меня его сопровождать. Вдвоем мы, возможно, добьемся больших успехов.

Его юмор показался всем неуместным, особенно Лоре, которая подозревала, что он был любовником ее дочери.

— Сейчас не время шутить! — проворчал Жозеф.

Киона переводила взгляд с одного на другого. Она была расстроена. Близняшки дулись на нее после того, как она увидела кровать и белого кота. Луи больше не решался к ней подходить из страха вызвать ее неудовольствие. Девочка весь день ездила верхом по холмам, больше не пытаясь связаться с Эрмин. Ее мучил страх, близкий к тому, что испытывал Тошан. Однако она отказывалась считать сводную сестру безнравственной и неверной женщиной и предпочитала доверять своей любимой Мин.

— Если хотите, я могу попытаться еще раз, — внезапно произнесла она. — Попытаться понять, что происходит…

На ее прелестном личике отражалась сильная тревога. Не добавив больше ни слова, она сняла с шеи свое ожерелье и медальон Альетты. Жослин осторожно взял их у нее.

— Ты не обязана это делать, Киона, — сказал он.

— Я считаю, что обязана.

Тошан не сводил с нее растерянного взгляда. Казалось, он умолял ее солгать, если понадобится. Она с нежностью посмотрела на него, отошла в угол комнаты и повернулась лицом к стене.

«Эрмин, пожалуйста! — молча попросила она. — Пусти меня, мне словно что-то мешает… Я не знаю, где ты, но мне так нужно, чтобы ты меня увидела! А если ты сможешь мне что-то сказать, это будет еще лучше».

Она закрыла глаза и сосредоточилась, призывая всю свою волю, обращаясь к Маниту, Иисусу Христу и своей матери Тале. Очень быстро она почувствовала, что попала в другое измерение. Перед ее закрытыми глазами заплясали красные отблески, и она увидела прямо перед собой взгляд, идентичный своему: широко распахнутые янтарные глаза, проницательные, но немного жестокие, почти угрожающие. На нее снова смотрел белый кот. Девочку пронзил сильный холод, в ушах зашумело. Она вздрогнула, покачнувшись на ослабевших ногах. Лора встревоженно вскрикнула. Наконец перед Кионой появилась Эрмин, одетая в восхитительное платье. На ее шее красовалось бриллиантовое ожерелье. Она сидела с распущенными волосами и смотрела на себя в зеркало.

— Мин, Мин! — крикнула Киона.

Кот вскочил на лапы с жутким мяуканьем. Его белая шерсть встала дыбом, словно наэлектризованная. Эрмин испуганно обернулась.

— Фауст! — позвала она. — Фауст? Что с тобой?

Однако красавчик уже исчез. Молодая женщина снова повернулась к зеркалу, но за своей спиной, в отражении, она на долю секунды увидела Киону с ее рыжими косами, в бежевых брюках и рубашке в бело-зеленую клетку.

— Киона! — закричала Эрмин. — Помоги мне. Киона! Подожди, не исчезай!

Маленький рай, пятница, 27 июня 1947 года

— Эрмин меня видела, это точно! — воскликнула Киона, обращаясь к Тошану. — Ты слышишь, она меня видела! И крикнула: «Киона! Помоги мне, Киона!» Вот что она сказала. О, я так счастлива! Кот убежал, он меня испугался. Какая удача!

Те, кто был привычен к подобным вещам, испытали настоящее облегчение, узнав, что Эрмин жива и здорова, но Мартену Клутье и Овиду показалось, что они попали в мир фантастики. Историк выглядел растерянным. В его мягком взгляде сквозило удивление. Что касается учителя, он напрасно пытался найти в словах Кионы логику.

— Кот убежал? — повторила Лора. — Значит, это кот тебе мешал?

— Да, наверное, но я не знаю почему. Должно быть, коты тоже обладают мистическими способностями. Однако Эрмин звала на помощь. Значит, она хочет вернуться сюда.

— Разумеется! — крикнула Мари-Нутта голосом, полным упрека. — Мама нас любит. Она не собирается нас бросать!

— Я была уверена, что у нее возникли какие-то серьезные неприятности, — подтвердила Лоранс. — Иначе она давно была бы здесь.

— Тише, девочки! — вмешался Жослин. — Нужно проанализировать ситуацию. Зять, что вы об этом думаете?

— Пытаюсь понять, — ответил тот с ошеломленным видом.

Киона что-то шепнула на ухо Тошану, который слабо улыбнулся в ответ. И тогда она восторженно рассказала всем, во что была одета Эрмин.

— Восхитительное платье! Я никогда не видела такой красоты! Все блестящее, с огромной юбкой, очень широкой. И на ней было потрясающее ожерелье. А комната та же самая…

— Может, она играет в каком-то фильме? — предположила Мирей.

— Вполне возможно, — согласился Мартен Клутье. — И не смогла нас предупредить. В театральной среде такие вещи решаются быстро.

— Нет, я в это не верю! — возразила Лора. — И даже если это так, зачем просить помощи у Кионы?

Овид встряхнул головой. Он продолжал думать, что необычная девочка-подросток дурачит всю семью.

— Простите, но эта история не выдерживает никакой критики, — сказал он. — Я изо всех сил стараюсь в это поверить, но у меня не получается. Киона, посмотри на меня. Ты поворачиваешься к нам спиной, думаешь об Эрмин и — хоп! — видишь ее.

— Я вижу много вещей, месье Лафлер, — ответила та, глядя на него со странным выражением лица. — Такая уж я родилась и не могу ничего изменить. Я не выбираю образы, которые приходят ко мне в голову. А жаль — без некоторых я вполне бы обошлась.

Она говорила изменившимся голосом, более уверенным и глубоким. Черты ее красивого лица казались теперь более четкими. Лафлер впервые присутствовал при этом странном феномене, с которым уже сталкивались другие, сохраняя в памяти тягостное, немного пугающее воспоминание: в такие минуты Киона походила на зрелую женщину либо на некое сверхъестественное существо. Овид был потрясен до глубины души. Смутившись, он догадался о скрытом смысле последних слов Кионы.

«Она все знает! И всегда знала, — подумал он. — Эта девочка читает меня, как открытую книгу…»

Учитель тихо выругался и вышел на улицу выкурить сигарету. Жозеф и Андреа Маруа воспользовались этим, чтобы попрощаться.

— Держитесь, друзья мои! — сказал старик. — И доверяйте малышке, ее нам послал сам Господь.

Мартен Клутье ушел вместе с ними. Супруги пригласили его на ужин.

— Что делать, Тошан? — спросила Лора, как только они остались в узком кругу. — Теперь я уверена, что моя дочь не могла ни написать нам, ни позвонить. Слава Богу, теперь мы знаем, что с ней все в порядке, что она жива. Я натерпелась такого страху! Перестала спать по ночам. Но что же случилось на самом деле? Получается, ее похитили? Это единственное разумное объяснение.

Она рухнула на первый попавшийся стул, дрожа всем телом. Сидевшая в соседнем кресле Мирей взяла ее за руку, чтобы успокоить.

— Боже милосердный! Держитесь, мадам.