– Свяжитесь с землей и скажите, чтобы они срочно связали нас со Сталиным!

– Что?

– Связали со Сталиным! С самим! Думаю, в России найдутся спецы, которые сумеют согласовать вход передатчика с проводным телефоном!

– А позже, когда сядем, нельзя?

– Нет! Это надо срочно, немедленно!

– Сейчас передам радисту…

– Они просят, чтобы их соединили с «Ивановым»! Да, с «Ивановым»! Конечно! Да! Ну вот, держите наушник, говорите сами.

– Позвоните этому… «Иванову», и пусть ему сообщат, что Еремин хочет с ним связаться! Это очень важно!

– Вы понимаете, о чем вы просите? – сухим, чуть посаженным голосом донеслось из наушника.

– Я не прошу! Я требую, исходя из оперативной ситуации, незамедлительно связать меня с «Ивановым»! Под мою личную ответственность!

Небольшая пауза. Что еще ему сказать, человеку где-то на земле? Пригрозить наказанием за саботаж? Пообещать награду за содействие? Намекнуть, что лично знаком с Самим? Что?

– Вас соединят с Кремлем. Ждите.

– Отвечают! Берите наушник! – Голос радиста через несколько минут.

Все тот же голос из наушника:

– Господин «Иванов» выехал на дачу. Пробуют соединить с ней. Ждите.

Еще несколько минут.

– Ну что? – Вопросительный взгляд Ковальчука.

– Сейчас. Сейчас сделают.

«Господи, ну скорее, скорее…»

– «Иванов» у аппарата. Говорите.

Виктор от волнения проглотил слюну:

– Со мной второй человек. Оттуда.

– Я понял. Продолжайте.

– Нам нужно, чтобы вы дали команду экипажу изменить курс полета, как укажет второй человек. Я не могу объяснить по радио, но это чрезвычайно важно. Чрезвычайно.

Молчание. Как оно долго длится! Сейчас последует уточняющий вопрос… или…

– Если вы так говорите, то это действительно надо. Хорошо. Я скажу пилотам, чтобы они делали то, что вы просите. Передайте им трубку.

– …Ну что, куда летим?

– Значит так, от этой точки маршрута берем курс…

– Валерий Павлович!

– Слушаю вас. Куда дальше поедем?

– Нет, это другое, – Ковальчук протягивал Чкалову исписанные листы, – вот список вероятных катастроф опытных самолетов на ближайшие десять лет, кто пилоты, какие причины и как предотвратить. Мне попадались эти данные в пятидесятых.

– А вот материалы по перспективным самолетам, в дополнение к тем, что уже переданы.

– Спасибо. Только ведь получается, если самолеты другие, то и биться будут уже по другим причинам, верно?

– Не всегда. Могут быть и по тем же самым.

… – Здесь точка перехода непосредственно в ваше время. Вы попадете обратно в тот же самый день и час и в то же самое место, откуда ушли.

– Хорошо, – ответил Виктор, думая о том, что пропажу одежды, денег, паспорта и мобильника можно объяснить тем, что купался в реке.

…Яркие лучи полуденного солнца рисовали на замусоренном цементном полу пустого здания замысловатые фигуры. Откуда-то снаружи донесся шум машины. Приключение кончилось так же внезапно, как и началось. Да и было ли оно? Не была ли третья реальность вихрем сновидений, за мгновения пронесшихся в мозгу?

– Добрый день! – раздался сзади знакомый голос. – Не бойтесь, это не тень отца Гамлета.

Виктор обернулся и увидел Ступина, живого и здорового, только чуть похудевшего, с пластиковым пакетом в руке.

– Добрый день! А вы как сюда?

– Вот ваши вещи, которые МГБ блистательно выкрало у нас из спецхранилища, – сообщил он, – а то, что на вас, просили положить в этот пакетик. В производстве новых видов целлофана вы действительно тут преуспели.

– Спасибо! – ответил Виктор, переодеваясь. – А как вы, как самочувствие?

– Благодаря вам – пожалуй, даже лучше, чем было. У ваших хирургов золотые руки. Мне ужасно неудобно перед вами, потому что вы спасли мне жизнь, а меня забросили сюда на короткое время практически без всего, чтобы я передал вещи, – даже нечем отблагодарить. Впрочем, – он расстегнул ремешок часов, – хотя бы примите на память эти часы.

– Ну что вы, право… господи, ну зачем! Вы представляете, сколько они сейчас стоят? Это же антикварная «Омега»! Ну возьмите тогда мои, обменяемся.

– Простите, но ваши не могу. С меня взяли обязательство, что предметы из будущего будут возвращены в ваше время. В свою очередь они обещали вернуть меня в мое.

– Понятно… А зачем вам возвращаться? Разве вы не хотели бы остаться здесь, в будущем? В новой реальности?

– Нет, – ответил Ступин, – во-первых, я присягал на верность государю императору и не могу стать перебежчиком. Во-вторых, у вас уже лет двадцать пытаются сделать смешную вещь: построить либеральную экономику бюрократическими методами. И то и другое в России не работает. Но у вас пытаются делать именно так, то есть, с одной стороны, отдать страну под экономическое иго мировой плутократии в надежде, что она, эта плутократия, убережет страну от революций и передела собственности, а с другой – сохранить личную и клановую власть тех, кто защитит от этой самой плутократии круг людей, прибравших к рукам национальные богатства. И еще одна мелочь: здесь ругают «казарменный строй», но прилично одетые дамы говорят между собой как в казарме. В общем, несмотря на лоск, у вас тут безжизненная помесь ежа и ужа.

– А у вас разве не бюрократическая машина? – возразил Виктор.

– Нет. Наше государство основано не на борьбе за руководящие посты, а на верном служении ему. Кстати, этому мы научились у немцев. Но это, к сожалению, долго рассказывать, а мне пора.

– Александр Семенович, если вы поняли мои слова как попытку склонить вас к невозвращению, то, конечно, ваши слова – достойный ответ офицера его величества. Вас, несомненно, обучали, как реагировать, чтобы не подпасть под чужое влияние, и ваша оценка нашей системы – ну, видимо, вас просто учили так отвечать. Пытаться выведать ваше подлинное личное мнение при роде вашей службы вряд ли возможно, но, полагаю, оно отличается от высказанного сейчас.

– Ну что ж, я тоже не стану вас разубеждать, потому что каждый человек всегда слышит в словах другого то, что хотел бы слышать. Прощайте! Храни вас Господь!

– Прощайте! Удачи вам! И Лене! Вам обоим! Будьте счастливы!

– Спасибо!

Ступин помахал рукой и зашел в проем какой-то подсобки с сорванной дверью; шаги его, гулко отдававшиеся в пустом здании, внезапно стихли. Виктор, подчиняясь внезапному импульсу, бросился следом: подсобка была пуста.

«Жаль. Мы так и остались людьми разных реальностей…»

– Ну и где ты был целый день? – спросила жена.