после истечения срока действия американо-японского договора «О безопасности» Токио пополнит ряды нейтральных держав, что, естественно, создаст базу для заключения мирного договора между Москвой и Токио. Однако в январе 1960 года правительство Нобусукэ Киси заключило с Вашингтоном Договор «О взаимном сотрудничестве и гарантиях безопасности между США и Японией», который продлил военный союз двух держав еще на целых 10 лет. В связи с этим обстоятельством 27 января, 24 февраля и 22 апреля 1960 года Москва направила в Токио аж целых три «Памятные записки»[919], в которых известила японскую сторону о том, что подписание этого договора «находится в противоречии с Совместной советско-японской декларацией», и в этой связи «обещание советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Шикотан» выполнить уже не представляется возможным. Более того, неуклюжая попытка японских правящих кругов представить дело таким образом, что в ратифицированной «Совместной декларации стороны якобы договорились» и дальше продолжить обсуждение территориального вопроса, не соответствует действительности. Советское правительство твердо и со всей решительностью «отклоняет такое утверждение», ибо «такой договоренности в действительности не было, да и не могло быть» в принципе. Совершенно надуманный самим Токио какой-то «территориальный вопрос между СССР и Японией давно решен и закреплен соответствующими международными соглашениями».

После этих событий советско-японские отношения практически сошли на нет, хотя временами казалось, что какая-то подвижка будет, в том числе и в деле заключения мирного договора, как это, например, было в мае 1964 года, когда Японию во главе парламентской делегации посетил первый заместитель председателя Совета Министров СССР Анастас Иванович Микоян. Однако к тому времени Япония уже окончательно втянулась в пучину холодной войны и главным лозунгом японских реваншистов всех мастей стал лозунг возврата всех северных территорий.

Между тем в ноябре 1964 года к руководству японским правительством пришел родной младший брат бывшего премьера Нобусукэ Киси Эйсаку Сато, занимавший этот пост дольше всех своих предшественников, вплоть до июля 1972 года. Именно при нем отношения с Вашингтоном приняли не просто интенсивный, но по сути союзнический характер. Еще в июне 1966 года по подсказке своих «американских друзей» он выступил инициатором создания Азиатско-Тихоокеанского совета (АЗПАК), который был призван защитить его участников «перед лицом внешних угроз», под которыми тогда, естественно, подразумевались прежде всего СССР и КНР. Первоначально в состав этой структуры вошли Япония, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины, Малайзия, Тайвань, Южный Вьетнам и Южная Корея[920]. А затем к работе совета активно подключились и сами США, которые даже намеривались превратить АЗПАК в новый военно-политический блок. Но эта затея вскоре приказала долго жить. В конце 1972 года перестал функционировать руководящий орган АЗПАК — сессия Совета министров иностранных дел, а уже через год его ряды покинули Малайзия и Южный Вьетнам.

Между тем в Токио прекрасно понимали, что без нормализации советско-японских отношений нельзя не только решить территориальный вопрос, но и вообще «завоевать» очень перспективный рынок для получения столь необходимого сырья (лес, нефть), товаров (алюминий, чугун) и сбыта собственных товаров и ряда новых технологий. Поэтому еще в августе и сентябре 1965 года Москву посетила японская правительственная делегация во главе с вице-президентом чрезвычайно влиятельной Федерации экономических организаций («Кэйданрэн») Когоро Уэмурой, который по возвращении в Токио лично убедил премьер-министра Э. Сато пойти на подписание с Советским Союзом нового торгового договора. На этом же настаивал и влиятельный глава японской Торгово-промышленной палаты Сигео Нагано, который был самым активным сторонником развития всесторонних советско-японских отношений.

Вскоре после этих бесед японский премьер встретился с советским послом В. М. Виноградовым, а уже в январе 1966 года новый министр иностранных дел Эцусабуро Сиина посетил Москву, где подписал второй советско-японский торговый договор сроком на пять лет, ставший настоящим прорывом в торгово-экономических отношениях двух стран. Достаточно сказать, что с момента подписания прежнего договора в декабре 1957 года всего за одно десятилетие, то есть до конца 1968 года, торговый оборот между двумя странами вырос в 32 раза: с 21,5 до 642,5 млн. долларов[921]. Через полгода японскую столицу посетил А. А. Громыко, и с этого момента на уровне глав дипломатических ведомств был установлен режим постоянных рабочих консультаций. Понятно, что столь бурное экономическое сотрудничество рано или поздно поставит на повестку дня и восстановление политических контактов. В самой Москве к этому были давно готовы, поэтому в январе 1968 года в японскую столицу направились две делегации. Одну из них возглавил заместитель главы Совета Министров СССР и председатель Госплана СССР Николай Константинович Байбаков, а другую два секретаря ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов и Борис Николаевич Пономарев[922]. Все члены правительственной делегации были целиком и полностью поглощены решением важных экономических вопросов и подписанием различных контрактов. А членам высокой партийной делегации пришлось улаживать давнишние разногласия с Коммунистической партией Японии и «закрывать» проект альтернативной (просоветской) партии Ёсио Сига. Эти переговоры с лидерами КПЯ Кэндзи Миямото и Сандзо Носака носили очень непростой характер, но тем не менее они успешно завершились подписанием важного совместного коммюнике, где было сказано, что отныне взаимоотношения двух партий будут строиться «на строгом соблюдении принципов независимости, равноправия и взаимного невмешательства в дела друг друга». Наконец, в конце февраля 1970 года Политбюро ЦК принимает очень важное решение о визите председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного на Всемирную выставку «Экспо-70», которая в начале апреля открывалась в японской экономической столице Осаке[923]. Понятно, что визит официального главы советского государства никак не мог обойтись без личных встреч и переговоров с премьер-министром Э. Сато и другими членами его кабинета, где неизбежно обсуждались бы и политические вопросы. Однако уже в самом начале апреля Политбюро ЦК принимает другое решение, которое гласило, что «ввиду антисоветской шумихи, поднятой реакционными кругами Японии, признано нецелесообразным посещение тов. Н. В. Подгорным выставки для участия в проведении национального дня СССР». В результате официальный статус советской делегации был существенно понижен, и ее главой назначен один из заместителей председателя Совета Министров СССР Владимир Николаевич Новиков, который курировал в правительстве крупные внешнеэкономические вопросы.

Между тем этот визит, который прошел 7-14 апреля 1970 года, подтолкнул обе страны к возобновлению контактов на политическом уровне. С советской стороны миссия налаживания этих непростых контактов была уже возложена на нового советского посла Олега Александровича Трояновского, который в апреле 1967 года сменил на этом посту Владимира Михайловича Виноградова, отозванного в Москву на должность заместителя министра иностранных дел и куратора всей восточной политики. Кстати сказать, сам О. А. Трояновский был буквально пуповиной связан с дипломатическим поприщем, так