Никто этого не знал.

Всем хотелось оказаться тем счастливцем, кто первым узнает от звезды подробности его героического поступка.

Клифф выбрал Дженнифер Уорд. Она была умной, находчивой, подчас резкой в суждениях и оценках, и ему всегда нравилось с ней разговаривать.

– Итак, мистер Бакстер, – начала Дженнифер и слегка наклонила голову, словно вызывая его на откровенность, – не хотите ли сказать нам несколько слов о вашем летнем отпуске?

Клифф улыбнулся своей ослепительной улыбкой киноактера, продемонстрировав безупречные зубы, какие могли быть только у настоящей звезды. Лори, сидевшая рядом с ним, даже показалось, что от его лица распространяется легкое сияние.

– Нет, Дженнифер, не хочу, – сказал Клифф самым дружеским тоном. – Мне кажется, об этом уже достаточно говорили и писали, не так ли?

– Да, безусловно, – согласилась ведущая, – но я уверена, что нашим зрителям не терпится узнать ваше мнение о том, что случилось. Они считают вас героем. Я знаю, что ваша скромность не позволяет вам говорить о себе, – добавила она, придвигая микрофон поближе к звезде, – но ради зрителей, которые вас любят и переживают за вас…

– Я все отлично понимаю, – кивнул Клифф, – поэтому кое-что припас для наших зрителей. Точнее, мы оба припасли, – сказал он и привлек Лори к себе, чтобы она тоже попала в поле зрения камер.

Брови Дженнифер взлетели чуть не до самой прически.

– Вы оба? – удивленно переспросила она, поскольку прежде Клифф никогда не включал подружек в свои интервью.

– Да. – Клифф кивнул. – Я знаю, раньше я всегда говорил, что никогда этого не сделаю, но… – Он наклонился к Лори и крепко поцеловал в губы. – Эта невероятно красивая женщина и я – мы скоро поженимся, так что, уважаемые дамы, можете вычеркнуть меня из своих списков. Отныне я занят, и боюсь, что это – навсегда.

* * *

Бьянка знала, что была и останется суперзвездой, и для этого ей совершенно не обязательно иметь мужа-миллиардера.

После нападения пиратов на яхту их отношения с Александром несколько испортились. И прежде всего потому, что Бьянке не хватало терпения и снисходительности, чтобы иметь дело с больными людьми. Не то чтобы Александр был тяжело и неизлечимо болен, но он ходил на костылях, и Бьянке очень не хотелось показываться с ним в таком состоянии. В конце концов, ей необходимо было поддерживать вполне определенный образ, а хромой калека в этот образ не вписывался.

Она понимала, что это жестоко.

Зато честно, успокаивала себя Бьянка. Обманывать и лицемерить она не могла, да и не умела.

Все время, пока Бьянка и Александр жили в Москве, они то и дело ссорились и даже кричали друг на друга – главным образом из-за того, что развод Александра снова затягивался. Кроме того, Бьянке казалось, что Александр слишком много времени проводит со своими дочерьми. Сексом они тоже почти не занимались, поскольку Александр чаще всего был не слишком расположен к ласкам, и она это чувствовала.

Но больше всего Бьянку злило, что Александр ни словом не обмолвился о кольце, а ведь она своими глазами видела, как официантка доставала его из сейфа.

Проснувшись одним морозным московским утром, Бьянка внезапно спросила себя: а что она здесь делает?

Вечером того же дня она вылетела в Париж. Там она оставалась довольно долго, лишь время от времени выезжая на показы в Рим, в Милан или в Мадрид.

Александр за ней так и не приехал.

Но Бьянке было все равно.

Через несколько недель она сошлась с очередным компьютерным гением, который сколотил состояние на продаже разного рода приложений и веб-сайтов.

Месяц спустя они вылетели на Таити и там поженились.

По крайней мере, компьютерный гений не требовал, чтобы они заключили добрачное соглашение.

* * *

Через две недели после отъезда Бьянки Александр позвонил Хван. Сначала они вели вполне светский разговор и чувствовали себя довольно скованно, пока Александр не предложил прислать за ней свой личный самолет, чтобы Хван могла навестить его в Москве.

– Нам нужно многое обсудить, – сказал он. – И я думаю, что лучше всего сделать это при личной встрече.

– Нам?.. – осторожно уточнила она.

– Да, – подтвердил Александр. – Я имею в виду строительство детского дома и… и другие подобные вопросы. Ты сейчас где?

– Во Вьетнаме.

– Ну да, я так и думал. Я отправлю свой самолет в Ханой. Тебе это удобно?

– Нет. Лучше я сама доберусь.

– Ну, как знаешь.

Спешить Хван не собиралась. В Москву она приехала только через десять дней и остановилась в гостинице. Лишь после этого она сообщила Александру о своем приезде.

– Я пришлю машину, – сказал он.

– Не нужно, я дойду пешком, – ответила она.

– Не упрямься, – неожиданно мягко возразил Александр. – Машина заедет за тобой через двадцать минут.

Хван перестала спорить и подумала о всех тех добрых делах, которые она сумеет сделать, если рядом будет такой мужчина, как Александр.

Но ведь он… с Бьянкой?

А может быть, и нет. Хван никогда не читала так называемую «светскую хронику», но до нее все-таки дошли слухи, что топ-модель бросила русского миллиардера и сейчас зажигает с кем-то еще.

Эта мысль заставила ее напрячься. Что, если Александр нацелен на что-то большее, чем деловые отношения? И если да, то может ли из этого что-нибудь получиться?

С другой стороны, этот русский был очень интересным и приятным мужчиной. Пожалуй, ей стоит попробовать.

* * *

Нью-Йорк

Сьерра вернулась в Нью-Йорк, в любящие объятия родителей. Никто больше не считал ее Идеальной Женой крупного политического деятеля. Теперь она была Вдова – трагическая, но чрезвычайно интересная фигура, отважная и верная женщина, которая не покинула своего супруга, несмотря ни на что.

Сексуальный скандал со стажеркой был давно забыт. Теперь в газетах появились совершенно другие заголовки.

Сенатор Хэммонд Паттерсон погиб, защищая честь и жизнь невинной юной девушки. Для Америки он стал национальным героем и образцом для подражания.

В связи с гибелью Хэммонда у Сьерры оказалось в Нью-Йорке неожиданно много дел, но ей очень помог Эдди Марч. Он разыскал Рэдикал, отправил ее молодого сожителя обратно в Вайоминг и позаботился о том, чтобы на похоронах девочка стояла рядом со Сьеррой. Благодаря этому стратегическому ходу именно Рэдикал стала главным объектом внимания прессы, Сьерру же журналисты почти не беспокоили.

Впрочем, и гражданская панихида, и сами похороны прошли для Сьерры словно в тумане. Перемена, произошедшая в ее жизни, была слишком серьезной и слишком внезапной, чтобы она сумела сориентироваться и поверить, что все это не сон, что все это происходит с ней на самом деле. Желала ли она Хэммонду смерти и нет ли в случившемся ее вины? Ответов на эти вопросы Сьерра пока не знала, поэтому основными владевшими ею эмоциями были растерянность и печаль. Флинн попытался увидеться с нею, но она ответила, что сначала ей нужно привести в порядок мысли и разобраться с собственными чувствами. Она обещала позвонить, когда будет готова, и Флинну пришлось этим удовлетвориться.