Из четырех сформированных в 1943 г. минных батальонов 1-й и 4-й батальоны были развернуты на Дунае, 3-й батальон — на Тиссе, а 2-й находился в резерве. Каждый батальон располагал некоторым числом реквизированных буксиров и моторных лодок и должен был заниматься тралением мин.

Оценивая изложенное, можно сказать, что результат боевой деятельности различных флотилий на Дунае в значительной мере зависел от хода военных действий на суше и в воздухе. Ни одна из флотилий не могла изменить хода военных действий на суше. В такой же мере ничего не изменили и такие блестящие операции, как прорыв немецких сил через Железные Ворота, отступление «группы Циба» и десантные операции советской Дунайской флотилии в 1944–1945 гг.

Кроме того, примечательно обстоятельство, что практически не произошло огневого боя между разными речными флотилиями. Теоретически хорошо вооруженные 7 румынских мониторов почти не применялись или действовали очень сдержанно. Приспособленные немцами корабли оказались непригодными для боевых действий на Дунае.

Наконец, из боевых действий на Дунае можно извлечь урок, что реку можно удерживать долгое время при наступлении превосходящих сил противника только в том случае, если систематически подготовлялась оборона своего берега. Применение перемешанных, а кое-где и разгромленных войск с другого берега, которые не могут удержаться на подготовленных постоянных укреплениях, при современных средствах переправы не смогут удержать энергичного противника от форсирования реки. При этом речные силы не смогут действовать перед своим фронтом, так как танки, зенитные и противотанковые пушки противника и его авиация на коротких дистанциях речного боя всегда будут превосходить тихоходные суда, если речь не идет о дезорганизованном, деморализованном и слабом противнике. Напротив, применение речных сил при тралении, противовоздушной обороне и для других операций на реках, перпендикулярных линии сухопутного фронта, всегда приносит большую пользу.

Если подвести итог военных действий на море в восточноевропейских водах за период 1941–1945 гг., то вначале следует выяснить, в какой степени вообще морские операции влияют на действия на суше, так как центр тяжести германо-русской борьбы был на сухопутных фронтах и результат ее зависел от командования, численного состава, военной техники, психологии и экономики. Введение в действие самых мощных боевых кораблей не могло в значительной степени изменить результата сухопутных операций[709].

Полное и безраздельное господство на Балтийском и Черном морях с первого дня войны привело бы только к тому, что русские, чтобы избежать опасности окружения со стороны моря, с самого начала сосредоточили бы свои части на одном рубеже, приблизительно от Белого моря через Онежское и Ладожское озера до озера Ильмень, и оттуда западнее Москвы через Сталинград до турецкой границы. Благодаря перевозкам по морю наступление немцев, может быть, осуществлялось бы несколько скорее, с другой стороны, русские использовали бы меньшее число дивизий в пограничных районах и на Украине, сохранили бы более мощные силы, чем в действительности это имело место в 1941 г., для зимнего наступления. И в 1944 г., когда советские войска, имея численное превосходство на суше и в воздухе, вели наступление, достаточно было бы одного превосходства в воздухе над морем, чтобы заставить отойти немецкие военно-морские силы, а затем советские части могли бы уничтожить немецкие войска, находившиеся в окружении, как это практически имело место без поддержки советского флота в 1945 г. Советский Союз был неуязвим с моря для Германии и ее союзников, русские могли в любом месте отвлечь силы морских театров, и тем не менее это не ослабляло их военной и экономической мощи. В морях Северного Ледовитого океана из-за действий военно-морских сил союзников немцы также не имели никаких перспектив завоевать господство на море, так что военные материалы, получаемые по ленд-лизу, было возможно постоянно подвозить через Архангельск, Персию и Владивосток.

Полное советское господство на морях Ледовитого океана, на Балтийском и Черном морях теоретически могло иметь большие последствия. Прежде всего в этом случае Финляндии и Румынии удалось бы обеспечить свой нейтралитет. Затем могли были бы прекратиться все шведские поставки железной руды и прочие перевозки. Но прежде всего многочисленные немецкие дивизии использовались бы в береговой обороне как на Балтийском море, так и на морях Ледовитого океана, а другие части должны были бы остаться в качестве резерва в Померании и Дании. В распоряжении русских имелось достаточно кораблей и частей для того, чтобы предпринять крупные десантные операции в тылу немецкого фронта. Одна лишь эта угроза заставила бы немецкую армию снять с русского западного фронта, возможно, целых 30 дивизий, и одновременно у немцев пропал бы стимул продвигаться дальше вглубь на восток, так как вследствие этого пришлось бы охранять еще другие береговые участки или возникла бы клиновидная линия фронта, которая дала бы возможность русским проводить фланговые атаки и прорывы. Из этих кратких выводов следует, что русские были больше заинтересованы в полном господстве на море, чем немцы. В сущности, стратегические цели, которые стояли перед флотом и немцев и русских, были весьма ограниченны и просты, если не сказать примитивны. Немцы хотели парализовать действия советского флота, однако эта сама по себе наступательная цель не могла быть осуществлена слишком слабыми морскими и воздушными силами, имевшимися в их распоряжении. Начиная уже с конца 1941 г. в Балтийском море и к концу 1942 г. в Черном море немецкие оперативные планы носили скорее оборонительный характер, хотя снова и снова повторялись попытки решать поставленные задачи тактически наступательно. Надежда на то, что авиация и сухопутные войска уничтожат советский флот, не осуществилась, и вследствие отступления немецких сухопутных войск были оставлены военно-морские районы, которые они до этих пор храбро удерживали.

Казалось, что русские вообще не имели хоть в какой-то мере активную морскую стратегию. Они удовлетворялись тем, чтобы как можно дольше защищать какой-либо отрезанный порт (Таллин, Одессу, Ханко, Севастополь), проводя операции по снабжению и эвакуации, а потом, начиная с 1942–1943 гг., с большой храбростью оборонять еще оставшиеся в их руках базы флота. Мэхэн после осады Порт-Артура в 1904 году подобрал для 1-й царской тихоокеанской эскадры меткое выражение крепостной флот». Как и в 1854–1855, 1904, 1919 rr., русские силы флота в 1942–1943 rr. служили исключительно для удержания некоторых крепостей, атакуемых иногда даже со стороны суши. Эта задача определенно выполнялась иногда с успехом и позволяла русским, начиная с конца 1943 г., с этих упорно защищавшихся баз производить те наступательные операции, которые в конце концов привели к краху немецких фронтов на Балтийском и Черном морях. Наряду с этим русские слабо мешали подвозу грузов, и советские подводные лодки, торпедные катера и самолеты не атаковали при этом немцев; не ставили минных заграждений, и здесь также не чувствовалось сосредоточения сил на направлении главного удара. Сами советские десантные операции, иногда в численном отношении весьма значительные, всегда находились в непосредственной тактической и оперативной зависимости от близлежащих сухопутных фронтов. После того как в 1944 г. советский военно-морской флот получил свободу действий, но отказался от использования еще имеющихся тяжелых кораблей, хотя в то время, по меньшей мере на Черном море и в северных морях, имелись все предпосылки для создания почти абсолютного русского превосходства.