ожидании, так и не проронив ни слова. Габриэла осторожно опустила ладонь на голову дочери, ощутив, как та слегка вздрогнула, словно уменьшилась в размере.

— Успокойся, Тала! — наконец проговорила Габриэла надтреснутым голосом. — Я не обижу тебя. Ведь я так виновата перед тобой! Прости, если сможешь! Я обещаю не сильно докучать тебе и постоянно заботиться о тебе. Скоро я уеду, но обещаю месяца через два навестить тебя. Ты согласна?

Девочка по-прежнему молчала, так и не подняв голову и не взглянув на мать, лишь мельком взглянула на Миру. В глазах промелькнула мольба избавить её от мучений этой сцены.

— Иди ко мне, Тала! — протянула руки Мира и девочка опрометью бросилась в объятия названной мамы. Слёзы хлынули из глаз, тельце судорожно вздрагивало от рыданий, а Мира гладила её голову, запускала пальцы в волнистые волосы, пропуская их с видимым удовольствием. — Ну перестань, доченька! Твоя настоящая мать оказалась совсем не такая плохая, как ты могла думать.

— Ты меня любишь, мамочка? — сквозь слёзы прошептали бледные губы Мунталы, устремив заплаканные глаза в глаза Миры.

— Конечно, моя ласточка! Успокойся и побеги обрадуй Луиситу. Она ведь с нетерпением ждёт этой вести, беги! — Мира подтолкнула ожившую и повеселевшую девочку.

Мунтала молнией блеснула глазами в сторону Габриэлы и умчалась за дверь.

— Габриэла! Ты заметила, как она стрельнула в твою сторону глазёнками? — Хуан весело посмотрел на каменное лицо гостьи. — У тебя есть надежда, должен тебе заметить. Молись — и всё сбудется, Габи!

— Ты так считаешь, Хуан? — оживилась Габриэла. Она посмотрела на Миру, но та успела отвести глаза. — Это многое для меня значит, Хуан.

— По такому знаменательному событию и поводу можно и вечер созвать! Пригласим гостей, устроим праздник! — Хуан радостно обвёл глазами сидящих женщин, ища поддержки и одобрения. — Что скажете, сеньоры?

Женщины украдкой переглянулись и молча кивнули в знак согласия. Слова застряли у них в горле от переполнивших их чувств. Они были слишком возбуждены, чтобы заговорить.

Конец второй книги