Иль боги уж не боги и не судят?

Еврипид. Андромаха

От дома мы отъехали в леденящем молчании. Все это было таким новым, таким странным; лишь в двух вещах я могла быть уверенной: в том, что бабуля надеялась, что я обязательно ее найду, и в том, что я ее нашла. Я дождаться не могла момента, когда наконец распечатаю письмо, оставленное ею для меня… И в то же время какая-то часть моего «я» пугалась эмоций, которые оно могло пробудить.

– Не грусти, – сказал Ник, обнимая меня одной рукой, а другой держась за руль. – Порадуйся за нее. Она сумела вернуться домой, и все благодаря твоей копилке-поросенку.

Я вытерла влажные глаза:

– Мне просто хотелось бы это знать… Вместо того, чтобы так горевать из-за нее все это время. Когда она говорила о людях в зеленой одежде, она думала вовсе не о врачах, а о жутких русских партизанах. Какими ужасными должны были быть ее воспоминания…

– Но ей здорово повезло, что у нее была ты, – возразил Ник. – Ты дала ей укрытие, и она могла там спрятаться на время.

Снова повалил снег, и снежинки плясали перед нами в бледных лучах фар. Все выглядело зловещим и нереальным. Мы нашли амазонок, и я узнала правду о бабуле, но какой ценой?

– А ты как? – Я посмотрела на профиль Ника, слабо освещенный огоньками приборной доски. – Ты в порядке?

– Буду, – ответил он не слишком уверенно. – Как только все это закончится.

И тут мы оба заметили нечто темное и неподвижное, перегородившее дорогу впереди. Фургон. Замедлив ход, Ник включил дальний свет, чтобы видеть лучше, но снег валил так густо, что отражал лучи фар.

– Ну вот, приехали, – мрачно сказал Ник, резко останавливая машину на обледеневшей дороге. – Ты готова?

В одну секунду меня переполнил отчаянный, тошнотворный страх. А потом нас внезапно залило светом – слепящие прожектора вспыхнули на двух других автомобилях прямо позади нас, лишив возможности повернуть обратно.

– Так, а теперь прошу… – Ник повернулся, чтобы посмотреть на меня, и его черты исказились от безжалостного резкого света. – Не провоцируй их, не зли. Просто подыгрывай.

Как только мы вышли из машины, не меньше дюжины мужчин в черной униформе выскочили из других автомобилей и мгновенно окружили нас. У половины из них были пистолеты, направленные на нас. У других, скорее всего, тоже имелось оружие, судя по их холодным и жестким лицам.

– Как мило, – сказал Резник, лениво выходя из тени.

Одетый в такую же форму, как и его люди, отставной глава коммунистов выглядел в этой дикой глуши как дома, со снежинками, падавшими на его седые стриженые волосы.

– Вы просто чудесная парочка. А у меня есть для вас кое-что.

Остановившись прямо перед нами, он изобразил ту самую натянутую усмешку, которая так нервировала меня при первой нашей встрече в Стамбуле, – усмешку расчетливого убийцы.

– Принц Акраб и его принцесса-амазонка. Complimenti. Вы меня одурачили, вы оба. Я и не представлял, что амазонки могут быть такими… – Он окинул меня взглядом с головы до ног с веселым презрением. – Такими тощими. Ох, ладно. – Резник оглянулся через плечо. – Видишь? Я же тебе говорил, что мы поймаем их вместе.

И только тогда я заметила, кто стоит за его спиной.

Джеймс Моузлейн.

Он съежился от холода и щурился, потому что снег летел ему в лицо, и вообще мой старый друг выглядел таким несчастным, что поначалу я приняла его за пленника Резника. А потом заметила, что и Джеймс тоже держит в руке пистолет.

– Какого черта?! – воскликнула я, настолько ошеломленная, что почти забыла о страхе. – Это просто чушь! Вы прекрасно знаете, что я не амазонка!

Джеймс устало скривился и сказал, обращаясь прежде всего к Нику:

– Ну хватит! Ведите себя как взрослые люди. Отдайте нам ее.

Я посмотрела на Ника, чувствуя, что ему отчаянно хочется врезать Джеймсу по физиономии.

– Вот! – Я вытащила из сумки «Историю амазонок». – Мы и сами собирались ее вернуть…

Резник схватил манускрипт, но лишь для того, чтобы со злобой отшвырнуть его в сторону.

– Не этот бессмысленный кусок дерьма! Тетрадь!

– У меня ее нет, – забормотала я. – Мы ее оставили профессору Сеппянен…

– Какого черта, что еще за профессор Сеппянен?

Я посмотрела на Ника. Эту историю мы разрабатывали вместе с Питаной, и она настаивала на том, что все прозвучит более естественно, если говорить буду я.

– Он специалист по древним языкам, – пояснила я, и у меня застучали зубы – от холода, от страха и от необходимости выглядеть убедительно. – Мы просто ужинали с ним…

– Где?

Я махнула рукой в сторону черной пустоты за нашими спинами:

– Там, дальше по дороге…

Резник, прищурившись, всмотрелся в меня. Потом повернулся к Джеймсу:

– Что думаешь?

Я не осмеливалась отвести взгляд от Резника. Настолько ли хорошо знал меня Джеймс, чтобы понять, что я лгала? Но если и понял, он ничем этого не выдал.

– Ладно. – Резник махнул своим бандитам. – Поехали…

– Погоди! – Джеймс шагнул к нему поближе, и они о чем-то коротко и жарко поговорили. Я была уверена, что слышала, как Джеймс говорил: «Мы же договорились!» – на что Резник ответил неохотным ворчанием, в конце концов что-то раздраженно произнес и повернулся к своим, чтобы отдать какой-то приказ четверым из них.

Бандиты без малейших колебаний бросились к Нику, схватили его за плечи и оттащили в сторону от меня. Я цеплялась за их руки и кричала, чтобы они его отпустили, но Резник остановил меня, с бешеной силой схватив за руку. Поскольку я продолжала вертеться и вырываться, он наотмашь ударил меня по лицу.

Это был ошеломляющий удар, и на несколько секунд все вокруг меня потемнело. Я с трудом расслышала, как Ник зовет меня по имени, но ответить не могла – не хватало воздуха.

– Я потерял в Калькризе двоих своих лучших людей, – с бешенством произнес Резник прямо мне в лицо. – Неделя выдалась не из лучших. Вы, амазонские сучки, все одинаковы…

– Пожалуйста! – прохрипела я, пытаясь восстановить равновесие. – Не делайте ему ничего…

Резник весело фыркнул:

– О, разве это не трогательно? Влюбленная амазонка! От этого все становится еще забавнее!

Щелкнув пальцами, он велел своим уродам сорвать с Ника лыжную куртку, а потом и свитер, оставив его в одних брюках и футболке.

– Как тебе это нравится? – спросил он меня, и у него даже глаза выпучились от желания показать свою власть. – Твой горячий дружок очень скоро станет очень холодным. Ну, дай-ка посмотреть… Девяносто килограммов, сто восемьдесят пять сантиметров, тридцать пять лет, без ученых степеней… – Он покачал головой в ответ на собственные насмешливые подсчеты, потом снова щелкнул пальцами.