С этими словами он повернулся в сторону «Гранд-Оста» замер на мгновение, словно прислушиваясь к сказанному, и кинул взгляд в сторону парохода, его невидимой палубы, лабиринта коридоров, где он оставил Любовников, собравших чрезвычайный совет с участием ученых, и глаза его расширились.

— Боги милостивые! — прокричал он и припустил со всех ног.

Беллис услышала чей-то голос.

Он прозвучал совсем близко от нее, за углом стены, к которой она прижималась, стоя у дверей надстройки. Она задержала дыхание, сердце у нее сжалось от страха.

— Вы понимаете? — услышала она. Голос был хрипловатый, гортанный. Бруколак. — Он где-то здесь — где точно, я не знаю, но у меня нет сомнений — вы его найдете.

— Мы понимаем. — Беллис закрыла глаза, услышав второй жуткий голос. Звучал он так, словно произносимые шепотом слова были случайным эхом, отраженным от липкой слизи. — Мы его найдем, — продолжал голос, — и заберем то, что он украл, а потом уйдем, и аванк сможет плыть дальше.

— Что ж, тогда я потороплюсь, — сказал Бруколак. — Мне еще нужно убить двоих.

Звук шагов стих. Беллис, преодолев страх, открыла глаза и чуть повернула голову. Она увидела Бруколака, ровным и быстрым шагом идущего к надстройке, под которой размещались залы заседания «Гранд-Оста».

Беллис услышала, как открылась дверь, а потом раздались быстрые хлюпающие звуки. Пришельцы перевалили через порог и вошли внутрь.

Она вдруг поняла, что происходит, и от изумления чуть не потеряла равновесия. Прозрение наступило — она теперь знала, что это за пришельцы и что — кого — они ищут.

«Так далеко?.. — подумала она, и голова у нее закружилась. — Так далеко?» Но сомнений у нее не было.

Сдерживая дыхание, чтобы бешеной гипервентиляцией не выдать себя, Беллис заглянула за угол, но никого не увидела.

Отчаянно пытаясь сообразить, что ей делать, Беллис услышала шуршание и множество страшных криков на кораблях внизу. Она не могла сдержаться и тоже испустила тихий крик при виде того, что совершила магия пришельцев, что теперь происходит с обитателями Армады. Она потрясла головой и застонала, видя кровь и искалеченные тела.

Еще один поток энергии с «Ходдлинга» пронесся по воздуху, и Беллис вдруг загорелась такой яростью, что ее всю затрясло. Страх никуда не делся, но это новое чувство было гораздо сильнее.

Оно было направлено на Сайласа Фенека.

«Ах ты, сволочь! — думала она. — Ты проклятая глупая эгоистичная свинья! Посмотри, что ты натворил! Посмотри, что тут произошло по твоей милости!» Она смотрела на бойню вокруг, так сжимая пальцы, что кровь совершенно отлила от них.

«Я должна остановить это».

И она вдруг поняла, как это можно сделать.

Она знала, что украдено, и знала, где оно находится.

Вампиры допиливали потертые канаты последнего мостка, соединявшего «Гранд-Ост» с другими судами, когда на ступеньках появился человек — он размахивал мечом. Вампиры в удивлении отступили назад и потянулись к своему оружию.

Утер Доул прыгнул на палубу. Ближайшая к нему вампиресса направила на него кремневое ружье, щелкнула языком и заворчала; клыки ее обнажились наподобие змеиных. Доул с презрительной легкостью обезглавил ее.

Два товарища убитой уставились на ее подошвы, отбивающие последнюю чечетку на настиле. Доул без колебаний направился к вампирам, и те бросились наутек.

— Где Бруколак?! — прокричал им вслед Утер Доул.

Испуская при каждом ударе крик, Беллис со всей силы колотила по ручке и замку подсвечником, подобранным по дороге. Потом она засунула его в образовавшуюся трещину и стала действовать им как рычагом. Дерево трескалось, ломалось, но дверь была толстой и прочной, и, прежде чем замок поддался, прошло несколько шумных минут. Дверь распахнулась, роняя деревянную щепу, и Беллис издала победный клич.

В поисках статуэтки она распахнула шкафы Доула, пошарила под кроватью, обстучала паркетины. Статуэтки не оказалось ни в оружейном сундуке, ни в странном инструменте, который, по словам Доула, был изготовлен Призрачниками. Шли минуты, и Беллис едва не впала в отчаяние, представляя себе кровопролитие, происходящее снаружи.

Беллис нашла статуэтку неожиданно — она оказалась завернутой в тряпицу и покоилась на дне цилиндрической коробки, в которой Доул держал стрелы лука и арбалета. С неожиданным почтительным трепетом она прижала тяжелую фигурку к себе и понеслась по коридорам «Гранд-Оста», пытаясь сориентироваться на ходу. В поисках безопасного крыла старого корабля она припоминала, где располагалась ее камера, и со своей ношей была похожа на мать, несущую ребенка.

Любовники находились в зале совещаний с теми немногими советниками, которых им удалось найти. Сражение началось всего час назад.

Любовница бессмысленно кричала на испуганных ученых, сообщая им, что Аум и Тиарфлай мертвы, и что-то разрывает их город на части, и они должны ответить, что это такое, вступить в схватку, и тут задвижка с дверей упала и дверь открылась.

В помещении воцарилось испуганное молчание; все головы повернулись — на пороге стоял Бруколак.

Он тяжело дышал в дверях; из широко раскрытого рта торчали страшные зубы. Бруколак попробовал воздух своим змеиным языком и обвел собравшихся желтоватыми глазами, потом махнул рукой, отделяя всех от Любовников.

— Уходите, — прошептал он.

Исход занял всего несколько секунд, и Бруколак остался с Любовниками наедине.

Они смотрели на вампира без страха, но настороженно, а он шел к ним.

— Эта история заканчивается сейчас, — прошептал он. Любовники, не произнеся ни слова, медленно разошлись, и теперь перед вампиром было две цели. Оба молча вытащили пистолеты. Бруколак встал так, чтобы ни один из них не смог пройти к двери.

— Я не хочу править, — сказал он, и в его голосе была слышна искренняя нотка отчаяния, — но эта история заканчивается сейчас. Это не план, это какое-то идиотское безумие. Я не позволю вам уничтожить город.

Он оскалился и присел, чтобы прыгнуть. Любовники подняли оружие, зная, что от него не будет никакого толку. Они мельком взглянули друг на друга, но тут же снова повернулись к Бруколаку, готовому атаковать.

— Отойди в сторону!

Это был Утер Доул. Он появился в дверях. Меч цвета кости сверкал в его руке.

Бруколак не повернулся, не отвел взгляда от Любовников.

— Я знаю о тебе кое-что, Утер, — сказал он. — Одно теперь точно знаю. Армада — твой дом, и этот дом нужен тебе. И я знаю, как бы ты там ни врал, говоря о преданности — на секунду его голос стал резким, — единственное, чего ты не предашь, это город. Но ты знаешь: они его уничтожат.