Вновь сделавшись министром, четырежды героический маршал не забыл старого недруга и поручил Алексею провести механизированную армию через ножку атомного гриба на Тоцком полигоне. В присутствии секретаря ЦК отказ выполнять преступный приказ и губить сотню тысяч бойцов был объявлен проявлением трусости, и Часов был сослан в Кушку. Это были жуткие годы разрушения армии, да и всей страны: кукурузная эпопея, расформирование авиационных и артиллерийских дивизий, чудовищная ложь с трибуны пленумов и съездов, пущенные под нож боевые корабли. Годы, когда из армии выгнали, не дав даже пенсии, полмиллиона офицеров. Годы, когда Хрущев и Жуков наперегонки рассказывали, что ракеты заменят нам и танки, и пушки, и самолеты, и крейсера с эсминцами.

После трех лет часовского сидения на границе с Афганом пришло сообщение, что министр зазнался, оторвался от партии, а потому пленум принял кадровое решение. Позже выяснилось, что Жукова отправили в балканский круиз на тяжелом крейсере «Севастополь». Мало того что моряки ненавидели маршала, разгромившего флот, вдобавок крейсером командовал капитан 1-го ранга Никодим Часов, собственноручно заперший отставного министра в матросской гауптвахте. Спустя месяц заместитель командующего бронетанковых войск маршал Манаев добился Лехиного назначения командиром механизированной армии в Германии с присвоением очередного звания. Вскоре они проводили в отставку Никодима, получившего на прощание адмиральские погоны и назначенного директором Северного пароходства.

А потом были операция «Анадырь» и сбитый над Кубой летучий шпион У-2. Командовавший группировкой советских войск генерал-лейтенант Часов мог лишь бессильно проклинать кремлевских идиотов, отправивших на Остров Свободы только ракеты, но забывших про спецбоеголовки к ним. Атомные заряды стояли только на нескольких крылатых ракетах противокорабельного класса. Когда же Вашингтон объявил блокаду и события галопом понеслись к Большой Развлекухе, оставалось лишь блефовать. Алексей приказал сбивать все чужие самолеты, которые приблизятся к кубинскому берегу на 20 км, а также демонстративно выставил две восьмидюймовые гаубицы напротив Гуантанамо, предупредив, что первый же выстрел американцев приведет к разрушению базы атомными снарядами. Американцы не знали, что у Часова имелся лишь один такой снаряд и меньше полусотни С-75. Лишь на третий день проскользнув мимо державших блокаду американских кораблей, в Сантьяго пришел «Тарас Шевченко», в трюмах и на палубе которого прибыли еще около сорока зенитных ракет, а также несколько мегатонных боевых частей для ракет средней дальности.

В «черную субботу», израсходовав половину ракет «земля-воздух», они сбили пару F-104 и один В-29. Этого хватило, чтобы американцы послали в налет два десятка В-36, прикрытых сотней истребителей и штурмовиков. Шли не таясь, давили на психику — сначала с дальних аэродромов поднялись — это транслировали по всем телеканалам — тяжелые бомбовозы, потом с южных баз взлетали, присоединяясь к армаде, самолеты сопровождения. Связи с Москвой не было, поэтому Часов проявил инициативу и открытым текстом пригрозил по радио нанести полномасштабный ракетно-ядерный удар по территории США. Наугад водя пальцем по карте, генерал перечислял города, на которые якобы направлены все 72 ракеты. Эскадрильи повернули на обратный курс уже над Мексиканским заливом, а затем дипломаты договорились убрать все ракеты с кубинских, итальянских и турецких баз.

При новом генсеке они с Манаевым затеяли грандиозное переформирование армии, но страна буксовала на месте, аппарат управления разъедала коррупция, в обществе нарастала апатия, поднимали головы националисты всех оттенков. Нужно было что-то менять, и семидесятилетний маршал с энтузиазмом принял перестройку, но вскоре разочаровался в говорливых вождях новой эпохи. Перелет немецкого студента-провокатора стал поводом разгромить высший командный состав Вооруженных сил, то и дело вспыхивали погромы инородцев, сверхдержава стояла над пропастью гражданской войны. «Меченый» генсек, вскоре ставший президентом, уезжая в загрантурне за кредитами, поручал армии навести порядок в очередной «горячей точке», но по возвращении делал удивленные глаза и клялся, что проклятые генералы проливали народную кровь без его приказа.

За три года руководство Вооруженных сил было полностью разгромлено, и министром обороны назначили престарелого маршала Часова. Кажется, его считали выжившим из ума старикашкой, неспособным остановить разрушителей державы. Подонки просчитались. Леха Часов выполнил свой долг перед Родиной и со спокойной совестью мог уходить на покой. Верно говорил старый друг генерал-полковник Гюнтер фон Бутов: военные должны уничтожать любую угрозу, даже если это глава твоего государства.

После обеда Антощенко с сотрудниками смотрели по «ящику» трансляцию митингов на площади Дзержинского и Васильевском спуске. Ораторы требовали покончить с контрреволюцией и горячо поддерживали новую власть. Порой звучали резкие острые претензии, народ критиковал былые промахи и требовал продумать нормальную политику, чтобы честные люди жили спокойно и без потрясений.

— Это к нам, — усмехнулся Владимир Николаевич. — Отныне каждый политический шаг будем сначала мы просчитывать. Без нас правительство шагу не ступит.

— Раньше они сами по себе дурака валяли, а теперь будем вместе валять, — не удержался Рудман.

— Ну, примерно так, — признал Антощенко.

Помявшись, Илья поведал, как нынче утром ехал на работу в метро с однокурсником из соседнего института, где директорствует сам Борис Семенович Раппопорт. По словам приятеля, в последние дни физики-теоретики во главе с Борисом Семеновичем проверяли какие-то вычисления института имени Ландау и доказали, что академик Валиков допустил грубые ошибки.

— Аркадий, это мой друг, говорит, что Раппопорт страшно разозлился, обозвал Валикова козлом-провокатором и шарлатаном и собирался докладывать об этом скандале чуть ли не министру обороны. — Рудман понизил голос: — Владимир Николаевич, может быть, это машина времени, про которую вы вчера говорили?

— Даже не знаю… — Антощенко был растерян.

Без «трубы времени» вся их работа в огромной степени теряла смысл. Год назад, когда старый друг отца маршал Алексей Часов поручил ему секретный проект «Выбор», предполагалось, что вскоре будет открыта дверь в прошлое. Они надеялись рассчитать правильный вариант истории, а потом отправить в нужный год отряд спецназовцев, чтобы изменить реальность. Энтузиазм Владимира Николаевича поддерживался только надеждой, что удастся исправить ход событий, покончить с ошибками многих поколений предков.

Ведь какие планы грандиозные строились! Антощенко собирался уйти глубже в прошлое, разгромить монголов на Калке. Кое-кто из руководства даже предлагал организовать на Древней Руси магометанство вместо крещения — известно же, что князю Владимиру весьма понравилось разрешенное Кораном многоженство, но отпугнул запрет на вино. И был еще вариант № 47, единодушно названный «Украденные победы». Там было реализовано британо-французское вмешательство в «зимнюю» войну: высадка экспедиционного корпуса в Финляндии, воздушные удары по закавказским нефтепромыслам с аэродромов Ближнего Востока. В ответ РККА принимает участие в прорыве «линии Мажино», а советская авиация крупными силами вводится в «битву за Англию». Согласно этому варианту, полная дружба с Гитлером продолжалась бы до 1948 года, а потом — атомная война.