litbaza книги онлайнРазная литератураАнастас Микоян - Андрей Викторович Рубанов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 154 155 156 157 158 159 160 161 162 ... 164
Перейти на страницу:
внуками. Там собиралась блестящая богема — Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина… Для Театра на Таганке Евтушенко написал текст спектакля «Лицом к лицу с Америкой»; идеологическое начальство не сразу утвердило спектакль, Микоян помогал «пробить» постановку, говорил: «Помогать надо талантливым людям, бездарные пробьются сами».

Между тем реализовывать смелые новаторские идеи на театральных подмостках или журнальных страницах становилось всё труднее. «Оттепель» закончилась, сменившись реакцией. Даже малая степень свободы, подаренная Хрущёвым, и та была отнята у творческих людей. Противодействовать было некому: к началу 1970-х команда «хрущёвцев»-антисталинистов распалась: кто умер, кого выдавили из власти, лишили влияния.

Ольгу Шатуновскую убрали из Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС и отправили на пенсию ещё в 1962 году.

Николай Шверник — ещё один ветеран Президиума ЦК и глава одной из комиссий по реабилитации — вышел на пенсию в 1966-м (между прочим, в возрасте 78 лет), а в декабре 1970-го скончался.

Одновременно стал набирать влияние Михаил Андреевич Суслов, человек очень осторожный и осмотрительный и при этом достаточно умный, чтобы понимать свои сильные и слабые стороны. Как действующий политик он совершенно ничего из себя не представлял, ибо Бог не дал ему ни обаяния, ни отваги. Но зато Суслов умел быть верным: выбрав сторону Брежнева, он шёл за ним потом многие годы. Вдобавок Суслов прослыл крупным знатоком марксистко-ленинской теории и постепенно подмял под себя весь идеологический аппарат Коммунистической партии.

Верным единомышленником Суслова стал Юрий Андропов, возглавивший КГБ СССР в 1967 году. Эти двое познакомились ещё в Венгрии осенью 1956 года — те события повязали обоих кровью. Так возник своего рода тандем, контролировавший всю общественную жизнь страны во весь период брежневского правления.

Для начала Суслов остановил всю критику Сталина. Сделать это было нетрудно. В приказном порядке прекратили публикацию всех исторических исследований, касающихся Сталина, репрессий и лагерной системы, книг, статей, монографий, а также художественных произведений, романов, театральных пьес и кинофильмов. Далее, в таком же порядке, взяли под контроль публикацию всех воспоминаний и мемуаров. Право публикации передали всего двум издательствам: «Политиздат» и «Воениздат». Каждая выходившая книга подвергалась жёсткой цензуре. Так, мемуары маршала Жукова — «Воспоминания и размышления» — опубликованные в 1969 году, были беспощадно порезаны (удалено более 100 страниц).

Огромной головной болью для Суслова и Андропова стали мемуары самого Хрущёва.

Он начал работать над ними примерно в августе 1966 года: сначала диктовки были случайными, но под влиянием сына Хрущёв стал относиться к работе серьёзнее. Уже первые варианты диктовок составили сотни страниц. По свидетельству Таубмана, Хрущёв обсуждал со своим сыном Сергеем возможность публикации на Западе, что, в принципе, учитывая общепринятую политическую практику, уже предполагало мировой скандал.

Тексты воспоминаний Хрущёва попали на Запад при посредничестве некоего Виктора Луи — кто был на самом деле этот странный человек, не так важно, как то, что в истории перемещения рукописи Хрущёва он сыграл роль провокатора, и весь сюжет публикации от начала и до конца выглядел провокацией КГБ.

Вполне возможно, что история с переправкой рукописей Хрущёва на Запад была изначально разработана Андроповым. Цель многоходовой комбинации — полная дискредитация Хрущёва. Отчасти это удалось. Лидер СССР, публикующий свои мемуары на Западе, в журнале «Тайм» — это было позорно и катастрофично.

Осенью 1970-го Хрущёва вызвали в Кремль, в Комиссию партийного контроля, выслали за ним машину. Произошёл скандал. Председатель КПК Арвид Пельше попытался отчитать Хрущёва. Тот отрицал своё участие в передаче рукописи на Запад и даже подписал заявление, в котором заранее назвал свои мемуары (уже анонсированные к публикации) «фальшивкой». После кремлёвской проработки у Хрущёва произошёл сердечный приступ, от которого он так и не оправился, и 11 сентября 1971 года умер.

Эта история имела к Микояну самое прямое отношение, поскольку в это же самое время он работал над собственными мемуарами. Об этом знали и в КГБ, и в Президиуме ЦК. Знал и сам Брежнев.

Сколько книг задумал написать Микоян мы вряд ли узнаем. В любом случае это должен был быть фундаментальный труд в нескольких томах, объёмом во многие миллионы знаков. Подспорьем в работе служил личный архив Микояна: десятки тысяч листов писем, документов и рабочих диктовок.

Власть Суслова, однако, не распространялась за пределы страны. В мире продолжали помнить про Микояна и высоко его оценивать. В 1970 году в Москву приехал премьер-министр Великобритании Гарольд Вильсон. Он отлично знал Микояна и попросил устроить встречу. В Кремле встревожились. В Советском Союзе просто не существовало такой практики, чтобы действующий политический лидер, иностранец, вдобавок представитель капиталистической страны, встречался с пенсионером, запросто, безо всякой согласованной повестки. Всё же ЦК разрешил встречу. Вильсон поехал на дачу к Микояну в сопровождении большой группы английских репортёров. Сообщения о визите Вильсона к Микояну опубликовали британские газеты. Брежнев был очень недоволен и запомнил этот случай.

В 1975 году Вильсон снова приехал в Москву. На торжественном приёме в Кремле он произнёс речь, много раз упомянул Микояна и с уважением отозвался о совместной с ним работе. Речь Вильсона снимало советское телевидение. Когда приём завершился, референты спросили Брежнева, как быть с Микояном, ведь он давно не работает в правительстве и не имеет никакого отношения к текущей международной повестке. Брежнев сказал: «Микояшку убрать». Советские газеты и телевидение дали отчёт о выступлении Вильсона, но все упоминания о Микояне вырезали. Вильсон об этом узнал, и сделал выводы.

Брежнев — скорее, подсознательно — понимал, что сравнение его с предыдущими руководителями СССР, в том числе с Микояном, будет явно не в его пользу. Переводчик Виктор Суходрев пишет: «Это была неприязнь посредственности к яркой, одарённой личности». Брежнев стал мстить Микояну. По статусу Микоян, даже после выхода на пенсию, принадлежал к высшему уровню номенклатуры, это предполагало доступ к всевозможным материальным благам, в том числе к получению продуктов питания из специального кремлёвского распределителя. Однажды Микояна и его семью убрали из списка. Затем его выселили с дачи в бывшем поместье Зубалова и предоставили более скромный дом, возле совхоза Горки-10: деревянный двухэтажный. Впрочем, новая дача Микояну понравилась, и он сказал: «Дурак Брежнев, хотел меня наказать, а мне в моём возрасте ещё лучше: открытое место без елей и сырости, и речка рядом».

В любую погоду Микоян каждый день проходил пешком несколько километров, а в тёплое время года садился в лодку и совершал дальние прогулки по воде.

Дети давно выросли, теперь подрастали внуки. Обычно семья собиралась по выходным на общий обед. В будние дни Микоян вызывал машину, «Чайку», отправлялся в Кремль и там работал: либо принимал людей, либо работал над воспоминаниями.

Свой текст он надиктовывал стенографистке; её звали Нина Ивановна Кадоло. В 2006 году журналист издания «Коммерсантъ Власть» Евгений Жирнов разыскал эту незаурядную женщину и взял у неё большое интервью, содержащее множество примечательных подробностей[16]. Нина Кадоло работала в Кремле секретарём-стенографисткой с 1942 года. Каждый стенографист был прикреплён к определённому

1 ... 154 155 156 157 158 159 160 161 162 ... 164
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?