никогда не слушали ни меня, ни остальных, а просто, что называется, гнули палку, не считаясь с мнением других. Это хорошо было видно, когда вы решили бросить друзей в критический момент. Я обвиняю вас в неспособности работать в команде, и, как следствие, неумение дружить. И вести отношения.

— Вы сговорились что ли? — сердито воскликнул тот. — А, ну да… Ну, в общем — я не спорю, мне, порой, трудно прислушиваться к анимагенам, которых сам и собирал, но, извините меня, ещё ни один мой план не провалился! Я поступал так, как считал нужным. И кстати, ты сама надо мной издевалась, вместо того, чтобы нормально поговорить… — вдруг только сейчас он осознал, что все её издевательства, были лишь способами привлечь к себе внимание и вызвать ответные чувства. Вот теперь он почувствовал себя настоящим дураком, учитывая, что он всерьёз сейчас стоит и обсуждает свою жизнь с призраками.

— И ваш план заключался в том, чтобы бросить друзей? — насмешливо спросила у него Арги. — Ах, ну да, это очередной безупречный план, который едва не погубил нас всех, аплодисменты нейге Лунксу! — она захлопала в ладоши, и все остальные Арги, и даже несколько Вульпи, повторили этот жест. — Виновен, Ваша честь, разрубите его на части!

— Ваша честь, я протестую против насилия над анимагенами! — высказался Лункс, с ужасом наблюдая, как повисла пятая лента. — Будьте гуманным судом, сошлите меня в тундру! Я требую апелляции!

— Отклоняется! — Урси усмехнулся. — Суд вызывает последнего потерпевшего — анимагена-беота нейге Лункса!

— Чего? — впал в ступор рысь. — Это что, я сам против себя буду свидетельствовать? Ну, тогда — оправдан по всем статьям, кодексам и… — он замолчал, так и не закрыв рот, увидев, как из дверей, откуда он пришёл, выходит его точная копия, только в чёрном, расшитым золотом, камзоле и с длинной саблей на поясе.

Лже-Лункс медленно и вальяжно, ухмыляясь всем Арги сразу, прошёл мимо него, ласково захлопнув ему рот и повернулся к судье.

— Ваша честь, разрешите мне вольное изложение всех моих обвинений, — даже голос у него оказался один в один как у него, и это настолько взбесило и напугало настоящего Лункса, что он непроизвольно сжал кулаки, — давайте посмотрим на это с другой стороны — этот беот никогда не общался с другими анимагенами и у него нет никакого опыта дружбы. Единственное живое существо, с которым он разговаривал, был его создатель-социофоб, по прозвищу Мастер. Поэтому неудивительно, что все ваши обвинения, — он подошёл к Арги за трибуной и поцеловал её протянутую руку, — связаны с его неумением жить одной семьёй. Это просто эгоистичный ребёнок, которого с детства все любили и привили ему большой эгоизм. Посмотрите на него! Он не может даже защитить самого себя на суде, даже не понимая, в чём его обвиняют, — он повернулся к нему, все ещё держа лисицу за руку, — слышишь меня, нейге лже-Лункс? Я обвиняю тебя в неприятии себя и своих друзей!

— Я… — на некоторое время он даже потерял дар речи от такого напора от себя самого. — Да ты…

— Признай же, что ты просто не хочешь видеть никого, кроме самого себя, — продолжил его двойник, зло сверкнув зелёными глазами, — и только твоя безмерная гордыня не позволяет тебе сейчас вопить о помощи или молить о пощаде. Я считаю, что он полностью виновен и помилованию не подлежит.

— Виновен! — громогласно пронеслось по залу. Внезапно все анимагены поднялись с мест, указывая на него пальцем. — Виновен!

Этого Лункс не выдержал. Развив околосветовую скорость, он изо всех сил рванул дверь на себя, слушая позади зловещие крики, которые подгоняли его всё сильней и сильней. «За все свои ошибки приходится платить, — подсказал ему едва слышимый голос Мастера, — но сделанного не вернёшь, важно раскаяться за содеянное… Раскаяться… — вдруг осенило анимагена». Неожиданно даже для себя, он оставил попытки выломать дверь и медленно повернулся к залу. Это оказались не иллюзии, и не фантомы, как он считал, а лишь его мысли. Он не мог признать слабости — ни свои, ни друзей, и сейчас это неприятие достигло пика. В глазах поплыло — Лункс уже не видел лиц, но зато слышал обвинения. И как же теперь ему было стыдно за эти мысли!

— Я виновен! Да, я признаю, я виновен! — выкрикнул он, подняв голову и сверкнув глазами на массу собственных страхов. — Но я раскаиваюсь! Мне жаль, что я бросил друзей, что я не хотел видеть их такими, каковыми они являются… Я не хотел признавать, что такой же как они, но теперь я осознал, что для них я всегда был другом, но не ценил этого! Мне стыдно за то, что я предал их! Я не заслуживаю прощения за это, но я не могу вернуть прошлое! Я признаю вину! И я готов понести заслуженное наказание! — он раскрыл руки, и тут же на него свалилась все цвета, что буйствовали вихрем вокруг него, и рысь закричал.

— Чего ты орёшь? — невозмутимо спросил его знакомый голос. — Ты тут всех духов распугал!

— Мастер? — лежащий на металлическом полу Лункс резко поднялся, глядя на знакомое лицо своего создателя, который держал в руках зелёную светящуюся сферу. — Ты не поверишь, но… я так рад тебя видеть! Никогда не думал, что скажу такое призраку! Ты вообще видел, что тут сейчас происходило? — он просто говорил, чтобы хоть как-то унять ту дрожь, что била его.

Он вновь оказался на заброшенной базе «Рассвета», ощущая знакомый холод металла, вонь ржавчины и затхлый воздух. Но вместе с тем он обнаружил, что ему гораздо стало легче на душе, и от этого ощущения, он резво вскочил на ноги и даже попытался улыбнуться.

— Я видел, — кивнул ему тот, — твоё раскаяние спасло тебя. Ты простил и принял самого себя таким, какой ты есть. Но что самое важное — ты осознал, что несмотря на все твои недостатки, тебя любят и таким. И ты ответил взаимностью, — Мастер коротко улыбнулся, не сводя с дрожащего беота глаз.

— Это всё здорово, только где мы находимся? — в свете его странной сферы Лункс различил множество выдранных кушеток и разбитые капсул вдоль стен. Казалось, это место горело несколько дней — всё вокруг