Наутро он в самом деле отвез ее посмотреть квартиру. Мария прошлась по комнатам, оценила метраж, высоту потолков, с неудовольствием осмотрела проржавевшие водопроводные трубы, пожалела, что не надушилась посильнее, когда учуяла слишком явный запах из канализации… Борис, стряхивая пепел на щелистый серый паркет, следовал за нею и подавал реплики. Время от времени откуда-то являлся дряхлый старик и вставлял свои замечания. Наличие жильца в квартире явилось для Марии неожиданностью. На ее тихий вопрос, кто это такой и что он тут делает, Борис ответил, что поселил тут этого несчастного пенсионера, чтобы тот хоть как-то приглядывал за порядком.

– Я даю ему мелочь на хлеб и молоко, – сказал он, выводя женщину и плотно прикрывая за собой дверь. – У него нет никого, кроме меня.

«Очередная благотоворительная акция, – Мария оглянулась на высокую двухстворчатую дверь. – С этим я быстро покончу».

Но, разумеется, ничего вслух не произнесла.

Несколько дней после этого визита Мария ходила сама не своя. Она часто о чем-то задумывалась и пропускала мимо ушей обращенные к ней вопросы, так что Борис даже забеспокоился, не больна ли возлюбленная? Та отвечала, что скучает от вынужденного безделья.

– Ты работоголик? По мне, лучше бы и вовсе не работать, – удивлялся тот.

– Да ты и не надрываешься, – буркала она себе под нос.

В самом деле, никак нельзя было сказать, что Борис переутомляется в офисе. Уезжал он туда к двум часам дня, возвращался в самое неожиданное время – то в пять, то в шесть, то к полуночи, но неизменно был бодр, свеж и замученным не выглядел. Наступили жаркие, томительно-раскаленные дни, Мария задыхалась, целыми днями сидя в квартире, не решаясь высунуть нос на улицу. Ходила только в магазины за продуктами. Борис являлся вечером, все такой же свежий, веселый, довольный жизнью. Казалось, на нем даже вещи не мялись, будто на это тело действовали иные законы физики. Он брал возлюбленную и увозил ее куда-нибудь развлекаться. Они побывали в кино на новом американском фильме. Картина очень понравилась женщине и страшно раздражила мужчину, который заявил, что кино нынче в упадке. Несколько раз заглядывали в разные рестораны, в одном из которых снова обедали с плосколицым. Мария, увидев его, обиделась, что ее не предупредили о встрече, и хотела даже уйти… Но все-таки осталась – какое она имела право портить бизнес? Кстати, и плосколицый, так она продолжала его звать про себя, не желая употреблять редкостное имя Валерьян Тимофеевич, не показался ей таким уж противным. Он отпустил пару-тройку забавных шуточек, сделал Марии комплимент и спросил Бориса, когда свадьба, ведь он должен заготовить подарки? Тот отшучивался, что невеста еще не согласна, а Мария с притворным раздражением отмахивалась от них, утверждая, что это пустые разговоры и, конечно, ни о какой свадьбе речи быть и не может.

Однако она была неискренна, когда произносила эти гордые слова. На самом деле в последние дни она только о свадьбе и думала, и это событие казалось ей все более близким и реальным. Тот шок, который пережила женщина, услышав предложение, постепенно сменился спокойной, глубокой уверенностью в своем могуществе. Как она приобрела власть над этим мужчиной, Мария не понимала, но что эта власть, безусловно, существует – было неоспоримо.

– Ну так когда под венец? – допытывался толстяк. – Надо кому-то взяться за этого оболтуса, а то он закончит в подворотне!

И шутливо трепал Бориса по спине, делая вид, что желает его отшлепать. Мария принужденно улыбалась, подсчитывая про себя стоимость ужина. Слова, произнесенные толстяком как бы в шутку, больно ее задели, и дома она заявила, что хочет очень серьезно поговорить.

– Я не знаю, какие у тебя доходы, – твердо сказала она, – но так транжирить деньги нельзя. Я видела твою квартиру, дачу… Это немыслимо. Ты живешь, как будто завтрашнего дня не будет! Подумай, ведь твоя недвижимость пропадает… В таком виде, в котором все это существует сейчас, тебе никто не даст настоящей цены! Вместо того чтобы шататься по ресторанам, ты должен заняться ремонтом!

– На какие же деньги? – лениво заметил Борис, скидывая туфли и вешая в шкаф летний пиджак. Их вещи давно висели рядом, он понемногу перевез к Марии все самое необходимое.

– Ну, по-моему, такой вопрос не должен тебя волновать.

– Ты ошибаешься, – он с наслаждением вытянулся поверх покрывала и взял газету. Сцена получалась совсем семейная: муж пытается читать, жена старается навязать ему свое мнение… Марии начинало казаться, что они живут вместе уже очень давно, и это придало ей еще больше упорства. Женщина уже почти агрессивно доказывала, что деньги на ремонт всегда можно найти, только за последнюю неделю, по ее подсчетам, Борис истратил в ресторанах весьма кругленькую сумму! Если пустить эти деньги в дело, то они окупятся, а с кабаками нужно немедленно завязывать!

Борис слушал ее, обмахиваясь газетой, и, когда она замолчала, чтобы перевести дух, заметил, что недурно бы завести кондиционер.

– Да ты что, шутить собираешься? – оторопела женщина. – Тогда мне и подавно ничего не нужно! В конце концов, квартира не моя. А жалко! Ведь из нее можно было сделать конфетку! Если для тебя она слишком велика, то ведь всегда можно продать! Ну, хотя бы трубы там заменить, батареи, ведь все ржавое! Следующая зима может стать для них последней, и что тогда? Ремонт обойдется тебе еще дороже, а подумай о соседях…

Борис накрыл лицо раскрытой газетой и, глухо шелестя бумагой, ответил, что Мария абсолютно права, до такой степени права, что и продолжать разговор не стоит. Тем более денег у него все равно нет. Насчет же ресторанов она может не беспокоиться, он тратит куда меньше, чем прежде, до знакомства с нею, что удивительно…

– Обычно, когда у меня появлялась новая знакомая, расходы всегда увеличивались, – признался он, выглядывая из-за своего бумажного укрытия.

– Ну еще бы! – раздраженно ответила та. Упоминание о предыдущих «знакомых» тоже не улучшило ей настроения. – Так оно и полагается. Это на этот раз попалась такая дура, переживает за твои деньги! Сама не понимаю, зачем мне эта морока? Ведь я ничего с этого не имею, только порчу отношения… Куда легче было бы обдирать тебя потихоньку как липку, а потом бросить!

– А ты думаешь, я ничего не вижу? – Борис поманил ее к себе и, когда женщина присела на постель, жарко поцеловал в шею. Она слегка поежилась от прикосновения его щеки: к вечеру Борис снова зарастал щетиной, и если не брился на ночь, то наутро женщина рассматривала на лице следы раздражения от его поцелуев.

– Я все вижу и ценю твое отношение, – сказал он, поглаживая ее плечи. – Только зачем так убиваться? Все сделаем потихоньку. Не сразу. Ты же видела, я уже пытался начинать там ремонт, в одной комнате, но потом деньги потребовались на другое, да и надоело. У меня нету этой жилки, я не домосед…

– Я могла бы сама заняться ремонтом, если тебе некогда и не хочется, – Мария упорно смотрела в сторону, делая вид, что не замечает его все более настойчивых ласк. – Все равно не работаю. А раз нет денег… Продал бы ты свою несчастную дачку – вот и деньги. Все равно участочек такой крохотный, что ничего хорошего там не построишь. Обустраивать его – только зря разоряться.