войск, авиация стала оружием для нанесения поражения неприятелю в больших сухопутных сражениях. Так сформировалась цель военной авиации, а воздушный бой остался лишь средством на пути к этой цели.

Подготовка к массовым действиям артиллерийского огня имела решающее значение для атаки пехоты в наступательном сражении. На каждый километр атакуемого фронта устанавливалось от 20 до 30 батарей, т. е. около 100 орудий. Это цифры, которым раньше не поверил бы ни один человек; и еще меньше имели раньше представлений о том количестве боевых припасов, которое расходовалось по противнику. Это действительно было массовое действие! Несмотря на это, на обширных атакуемых пространствах оставались еще незатронутые уголки, и этот огромный поток стали не уничтожал у противника всякое проявление жизни; для атакующей пехоты все же оставалось слишком много работы.

Массы артиллерии вместе с соответствующим количеством боевых припасов должны были развернуться непосредственно на передовой линии, так как только таким образом их дальнобойность могла быть широко использована в глубь неприятельской позиции без переезда на новые позиции. Это развертывание должно было быть замаскировано от взоров неприятельских наблюдателей на земле и в воздухе. С этих позиций нельзя было вести многодневного артиллерийского боя, так как открыто расположенные орудия и боевые припасы были бы расстреляны противником. Прежние способы пристрелки также были неприменимы, так как они привлекли бы внимание противника и вызвали бы завязку артиллерийского боя до начала сражения, в невыгодных для нас условиях.

Ввиду этого надо было найти метод, который отвечал бы этим условиям и обеспечивал бы хорошую действенность артиллерийского огня и без предварительной пристрелки. Еще тогда, когда наше внимание поглощалось исключительно оборонительным боем, мы старались избегать постоянной поверки пристрелкой данных для заградительного огня. Атмосферные явления (ветер, атмосферное давление), а также и особенности каждого орудия (величина разгара и состояние ствола и лафета) подробно исследовались, и данные их соответственно учитывались при стрельбе. Этот метод стрельбы теперь был самым тщательным образом разработан. Метеорологическое обслуживание артиллерии было централизовано и урегулировано в тесном контакте с командиром авиационного корпуса. Таким образом, все батареи могли наискорейшим образом учесть сегодняшнее состояние атмосферы. Все орудия, для выяснения своей особой поправки, производили контрольную стрельбу позади фронта. Это давало возможность посредством простейших таблиц во всякое время установить для каждого орудия, какую поправку надо внести в сторону увеличения или уменьшения нормального угла возвышения для стрельбы по любой цели. Естественно, предпосылкой для этого метода являлось правильное измерение расстояния до цели. Точный картографический материал, тригонометрическое и топографическое определение основной точки каждой батареи на местности и возможно точное перенесение на планы всех целей на основании фотографических снимков и данных звуковых и световых дальномерных команд являлись необходимыми условиями. Новый метод натолкнулся на сильное сопротивление со стороны старых артиллеристов. Но, несмотря на это, артиллерия к нему перешла, и он вполне себя оправдал.

Соответствующая подготовка, обучение войск и приведение в жизнь нового метода были поручены капитану Пулковскому, который очень искусно и с большой осмотрительностью самостоятельно разрешил возложенную на него задачу.

На близких расстояниях действие артиллерии должно было дополняться минометами.

Верховное командование намечало после короткого, продолжающегося лишь несколько часов, артиллерийского огня бросать на штурм пехоту, которая должна была своевременно собраться на передовых позициях.

Этот короткий, но сильный огонь должен был расстроить неприятельскую артиллерию и действием газов, которыми отравлялась широкая площадь, загнать пехоту в ее укрытия.

С началом наступления пехоты артиллерийский огонь, продолжая сковывать неприятельскую артиллерию, должен был сосредоточиться по участку, лежащему непосредственно перед нашей пехотой, и предшествовать ей в виде огромного огневого катка, расчищая ей дальнейший путь. Пехота должна была держаться непосредственно за этой стеной из снарядов, и она это делала с удивительным бесстрашием. Если после прохождения нашего артиллерийского огневого катка неприятель вылезал из своих укреплений, то пехота совместно с сопровождающими ее огневыми средствами вступала в бой, поддерживаемая своей артиллерией.

Ясно, что чем ближе пехота следовала за огневым катком, тем меньше времени было у противника, чтобы вылезти из укрытий, и тем легче был внезапный захват его в блиндажах и подземельях. Ввиду этого огневой каток не должен был продвигаться по участку скорее, чем пехота могла с боем следовать за ним. Таковая скорость должна была быть заранее установлена, так как, несмотря ни на какие попытки и мудрствования, тактически технического средства для регулирования движения огневого катка найти не удалось. Продвижение пехоты зависело от условий местности, которые должны были приниматься во внимание при установлении скорости движения огневого катка. Более сильно укрепленные линии неприятельских окопов требовали более продолжительного обстрела, а следовательно, обусловливали и более значительную задержку огневого катка. Таким образом, подошли к определению прохождения одного километра в час времени. На пехоте всегда очень тяжело отражалось, когда огневой каток уходил от нее вперед, и наступление тогда могло легко замереть. Отнесение назад огневого катка не могло быть произведено вовсе или лишь с большой потерей времени, пехота же при этом несла потери, уменьшить которые являлось обязанностью всех начальников.

С увеличением дистанции огневой каток разрежался, так как постепенно часть орудий отпадала вследствие недостаточной дальнобойности. Наконец, дальности вообще не хватало, огневой каток исчезал, и пехота выходила из сферы, где она получала его поддержку. Теперь артиллерия должна была подвигаться вперед и изготовиться к новой артиллерийской подготовке для дальнейшего наступления пехоты. Пехота не могла обойтись без нее, несмотря на наличие огневых средств сопровождения и приданных ей пехотных пушек[49].

Как сложатся бои пехоты, когда она выйдет из сферы действия артиллерийского огневого катка, нельзя было предугадать. Предстояло заботиться о планомерном продвижении сильной артиллерии и большого количества боевых припасов. Главный вопрос заключался в боевых припасах, так как орудий часто оказывалось подвезено слишком много. Перетаскивание многих колесных ходов через нашу и неприятельскую систему окопов, с их проволочными заграждениями и глубокими воронками, было связано с чрезвычайными трудностями. Чтобы перебросить мосты и создать сплошные дороги через эти полосы, нужна была тщательная подготовка и сосредоточение значительного оборудования.

В дальнейшем развитии наступления верховное командование придавало особенное значение тому, чтобы находившиеся в первой линии дивизии продолжали его в течение многих дней. Я боролся со взглядом, что на второй или третий день передовые дивизии должны быть сменены дивизиями второй линии. В начале войны мы неделями сражались бессменно; конечно, войска, которыми мы теперь располагали, уже не были на это способны, но частая смена, как этого желали многие, была излишней.

Чем дальше развивалось наступление, тем больше приобретало оно характер маневренной войны. Если при обороне, чтобы сохранить возможность действительного руководства боем, высшие начальники должны были находиться далеко