я расслабился, но тут же собрался. Нужно выяснить, наконец, что случилось с караваном Оталя!

– И пусть Эйш не лжет, – сказала вдруг Аю.

– О чем ты?

– Эйш сказал неправду торговцу. Аю не говорила, что искать караван опасно.

– Откуда ты…

Я осекся. Наверняка Ариш разболтал: он к Аю очень привязан, а потому добровольно исполняет роль шпиона при моей особе.

– Сам знаю, что скверно вышло, – произнес я. – Но я забыл о просьбе Оталя, веришь? Нельзя же было сказать ему это в лицо…

– Пускай Эйш заранее придумывает складную ложь, но только о себе самом, – жестко сказала она. – Аю не желает, чтобы Эйш использовал ее имя для обмана.

– Я не буду больше, – пообещал я, как маленький мальчик, пойманный на дурном поступке.

Аю посмотрела на меня, кивнула каким-то своим мыслям, осталась довольна, улыбнулась и разрешила:

– Эйш может лететь.

Вылетел я на закате. Темнеет здесь мгновенно, но ночной мрак мне не помеха, тем более высыпали крупные яркие звезды, а луна светила как маяк в безбрежном черном море, так и манила править на нее… Когда я был мальчишкой, решил долететь до нее, но ничего у меня, конечно же, не вышло: вернулся на землю, едва дыша от усталости.

Помню свою обиду, помню, как смеялся отец – выдумал тоже, добраться до луны! Она ведь так далеко, что даже взрослый дракон не доберется, пробовали уже… Никто не может взлететь настолько высоко: за облаками уже становится трудно дышать, а чем выше, тем воздуха меньше. И даже там, откуда величественные горы и полноводные реки кажутся невысокими холмиками и жалкими ручейками, луна выглядит прежней, не приближается, словно играет с тобой в догонялки и насмехается – сколько ни маши крыльями, не настигнешь!

До оазиса я добрался как раз к рассвету, как и подгадывал: нужно было удостовериться, что там нет другого каравана, иначе я перепугал бы всех насмерть… Да и не любил я показываться в истинном облике. Одно дело, когда домочадцы и соседи догадываются о моей природе, и совсем другое – попасться на глаза чужакам. Этак и на меня могут охоту объявить, и как тогда быть? Уезжать на другой край земли? Нет уж, мне слишком нравилось в Адмаре!

Если караван и побывал здесь, то давно, заключил я, оглядевшись и принюхавшись. Оталь забил тревогу почти сразу, как понял, что караван задерживается… Хотя нет, он же отправлял кого-то, но тот не вернулся. Добрался ли он вообще до оазиса? Неизвестно…

Таким образом, прошло минимум три недели с того момента, когда караван должен был оказаться здесь. Плюс еще те дни, в которые я занимался чем угодно, только не просьбой уважаемого соседа.

«Безнадежно», – подумал я и принюхался. У драконов острое обоняние, и я учуял запах фекалий – верблюжьих в основном. Человеческая нотка тоже присутствовала, но это и немудрено: здесь останавливаются все, кто движется в Адмар из Рассветной пустыни. Вполне вероятно, после каравана Оталя (если он вообще тут был) в оазисе побывало еще несколько… А отличить одного верблюда от другого по запаху я, увы, не в состоянии, я все-таки не ищейка.

Платок Ориша, как я и думал, ничем мне не помог. Я был уверен, что молодого человека нет нигде на расстоянии трех дневных переходов, а это могло означать что угодно. То ли Ориш был здесь и ушел, то ли вовсе не появлялся в оазисе… Я даже не в состоянии определить, жив он или нет! Было бы у меня что-то более существенное, кровь или хотя бы прядь волос, тогда другое дело, но платок, которым, похоже, и не пользовались? А если пользовались, то слуги тщательно его выстирали. Какие следы я на нем найду? Это даже не смешно!

Ну а искать следы в пустыне бесполезно: ветер непрестанно гонит песок и меняет рисунок барханов. Спустя час уже ничего не различишь, даже если здесь прошел большой караван, а времени прошло столько, что… Безнадежно, одним словом.

Взлетев повыше, я сумел разглядеть несколько темных точек, движущихся в разных направлениях, все довольно далеко от этого оазиса. Не в двух неделях пути, конечно, но…

Нет, проверять я не собирался. Что-то подсказывало мне, что караванщики не обрадуются, если с неба вдруг рухнет дракон, насмерть перепугав животных, да и людей тоже, потом обернется человеком и вежливо поинтересуется, нет ли среди присутствующих некоего Ориша, племянника торговца Оталя.

Оставалось возвращаться домой несолоно хлебавши, как говорят в Арастене… Но я, во всяком случае, выполнил просьбу: слетал и поискал следы. А что не нашел – другое дело. Я, повторюсь, не ищейка и даже не частный сыщик вроде Фергии Нарен…

«Интересно, – пришло мне в голову, – а она сумела бы обнаружить хоть что-то? Хотя бы намек на то, куда подевался караван? Нет, вряд ли… Он ведь мог вовсе не сворачивать сюда, мог остаться где-то в пустыне – случаются ведь мгновенные бури, от которых не спастись!»

И все же мысль эта не давала мне покоя на протяжении всего обратного пути. Лететь пришлось при свете дня, но внизу никого не было, а если бы даже и встретился… У путников нет привычки попусту разглядывать небо. К тому же я мог показаться птицей на фоне солнца, не более того.

Уже на исходе дня я оказался совсем рядом с проклятым местом и сделал над ним круг. Снижаться не собирался – что-то подсказывало мне, будто Фергия вовсе не шутила, когда писала о заклятии, которым может меня подбить. Как-то не хотелось испытывать на себе ее сомнительное гостеприимство…

Тем не менее я рассмотрел в закатном свете дом – крыша была уже на месте, – рощицу… А больше ничего. Чем же таким занималась Фергия, что запретила мне наведываться в гости?

Внизу вдруг вспыхнул синий огонек, мигнул два раза и погас. И еще раз. И еще…

«Да будь я проклят, если это не приглашение!» – подумал я и камнем рухнул вниз, сложив крылья. Приземлился, правда, поодаль, как раз за рощицей, там, где начинался защитный купол: Аю не ошиблась, он накрывал всё поместье, но различить его я мог только на близком расстоянии.

– Я так и подумала, что это вы, – довольно сказала Фергия, появившись из темноты для разнообразия на белом верблюде.

– Удивительно, правда? – усмехнулся я. – В округе нет других драконов, поэтому вывод ваш напрашивался сам собой.

– То, что они здесь не живут, вовсе не значит, что они не пролетают мимо по каким-нибудь своим делам, – ответила она и спрыгнула с меланхоличного старого зверя. – Кроме того, можно использовать птиц в качестве посланников и шпионов,