– Это же заключенные, сеньора. Возвращают свои долги Франко и стране.

Устраиваясь в отеле, Лусия не стала настаивать на роскошном номере люкс: во-первых, ей не хотелось лишний раз привлекать внимание к своей персоне, а во-вторых, транжирить деньги, которые она с большим трудом выцарапала у Хозе перед отъездом в Европу, тоже не стоило. Вначале отец предложил им такую сумму, что Лусия взвилась от негодования и пригрозила Хозе, что навсегда отстранит его от управления финансами. Тогда он пошел на уступки, хоть и весьма неохотно, и учетверил предлагаемую сумму, но все равно Лусии пришлось прибегнуть к элементарному воровству, и в день отплытия, перед тем как покинуть квартиру и отправиться в порт, она украла из тайника отца точно такую же сумму денег. К тому же она продала два своих роскошных манто и несколько бриллиантовых безделушек, которые ей в свое время подарил один богатый аргентинский поклонник.

– Меня тошнит от одной только мысли, что мне пришлось воровать то, что по праву принадлежит мне, и торговать своими вещами, – кипела Лусия от негодования, пока они с матерью обустраивались в своей каюте. – Неужели отец не понимает, что эти деньги нужны на содержание его жены, дочери и будущего внука или внучки? Безмозглый чурбан!

Марии оставалось лишь гадать, сумеет ли Лусия когда-нибудь простить нанесенную отцом обиду. Уж слишком она была болезненной, эта рана. Впрочем, чем дальше они отплывали от берегов Америки в сторону родного дома, тем реже Мария вспоминала все, что так или иначе было связано с ее мужем. Какая разница, что будет потом, думала она. Главное – сейчас она свободна, и радостное ощущение этой свободы увеличивалось с каждым днем по мере приближения к Испании.

– Что бы там ни решила Лусия в будущем, одно я знаю точно, – обратилась она вслух к дельфинам, весело плещущимся за бортом парохода в водах Атлантического океана. – Я никогда и ни за что больше не вернусь к нему.

Никогда! – добавила она с особым выражением в голосе.

Несмотря на то что Мария прекрасно понимала, что их всех ждет на родном берегу, сам вояж на сей раз доставлял ей огромное удовольствие. Почти все пассажиры на судне тоже были испанцами, возвращающимися на родину, а потому на борту царила праздничная атмосфера в предвкушении долгожданной встречи с домом.

В своих новых нарядах, с такой же прической на голове, как и у большинства других пассажирок, Мария ничем не выделялась на их фоне. Она осмелела настолько, что даже вступала в разговоры с другими дамами за ужином, когда они вместе сидели за красиво сервированными круглыми столами. Но если Мария стала потихоньку выползать из своей раковины, в которой она обычно пребывала, то Лусия, наоборот, все больше и больше замыкалась в себе. Большую часть времени она проводила в каюте, спала или курила, категорически отказывалась появляться за общим ужином, ссылаясь на постоянные приступы морской болезни, на самом деле из-за страха, что ее узнают. Мало-помалу ее врожденный оптимизм и всегдашняя жизнерадостность уступили место унынию, граничащему с отчаянием.

Даже вступив на испанскую землю, она не воспряла духом, как на то очень надеялась Мария. По-прежнему бесцельно валялась в постели и курила сигарету за сигаретой, а мать в это время хлопотала в их номере, состоящие из двух комнат, распаковывая багаж и раскладывая вещи по местам.

– Ну вот! Я уже успела проголодаться, – объявила Мария. – Составь мне компанию. Пошли, спустимся в ресторан, и ты впервые после стольких лет снова отведаешь испанских сардин.

– Я не голодна, мама, – наотрез отказалась Лусия.

Однако Мария все же заказала им еду в номер. Заставить дочь проглотить хотя бы кусочек съестного с каждым днем превращалось для нее во все более непосильную задачу. Мария жила в постоянной тревоге за здоровье дочери и ее будущего ребенка.

На следующее утро Мария спустилась в гостиничный холл и отыскала там консьержа.

– Сеньор, мы с дочерью недавно прибыли из Нью-Йорка и хотели бы снять на время небольшой дом где-нибудь в окрестностях Гранады. Может, вы посоветуете мне компанию, которая занимается подобными услугами?

– Не уверен, сеньора, в том, что такие фирмы вообще сейчас тут есть. За минувшие десять лет народ в основном бежал из Гранады. А потому желающих арендовать себе жилье в наших краях практически не было.

– Но ведь тогда наверняка многие дома просто пустуют, – настойчиво продолжила гнуть свою линию Мария. Ее даже охватило нечто, похожее на эйфорию: ведь впервые за столько лет она смело и свободно разговаривает с незнакомым человеком.

– Si, сеньора. Полагаю, что таких домов даже очень много. Правда, трудно сказать, в каком состоянии они сейчас находятся. – Консьерж окинул ее внимательным взглядом, словно прикидывая что-то. – На сколько человек вы хотите снять дом?

– Только я и моя дочь. Мы обе вдовы, недавно приехали из Нью-Йорка, – бодро солгала Мария. – У нас есть доллары, чтобы за все заплатить.

– Примите мои соболезнования, сеньора. Сегодня многие находятся в таком же положении, как и вы. Мне надо хорошенько подумать, может, я и сумею чем-то помочь вам.

– Gracias, сеньор, – прочувствованно поблагодарила она его.

На следующий день Алехандро, как он сам попросил Марию называть его, принес кое-какую информацию.

– У меня есть одно конкретное предложение для вас. Но надо, чтобы вы взглянули на дом. Я сам отвезу вас туда, – добавил он на всякий случай.

– Не хочешь поехать со мной, взглянуть на дом, который мне тут присмотрели? – спросила Мария у дочери, которая практически не поднималась с кровати с тех самых пор, как они приехали в Гранаду.

– Нет, мама, не хочу. Поезжай без меня. Не сомневаюсь, ты обязательно выберешь что-нибудь славное.

Мария вместе с Алехандро отправилась в путь по улицам Гранады. На проезжей части почти не было машин, народ передвигался главным образом пешком, какие-то босоногие люди толкали и понукали своих мулов, впряженных в повозки со всяким скарбом. Чем дальше они отъезжали от отеля, тем затрапезнее становились и сами улочки, и дома, стоящие на них, уже успевшие превратиться в самые настоящие развалюхи. Там, где когда-то сияли огнями рестораны и бары фламенко, теперь тишь да гладь: окна заколочены, на ступеньках пустующих зданий толпятся нищие, жадным взглядом провожавшие машину Алехандро. Отъехав три или четыре километра от города, они выехали на проселочную дорогу, петляющую по широкой зеленой равнине с торчащими кое-где оливами.

– Может, этот вариант и не подойдет вам, сеньора, поскольку место пустынное. Да и транспорт нужен, чтобы добираться до города, – обронил Алехандро, свернув на пыльную гравийку, проложенную прямо через оливковую рощицу. И уже через пару секунд они затормозили перед крепким одноэтажным зданием из кирпича. Все окна в доме были заколочены, видно, на случай внезапного вторжения всяких нежелательных элементов.

– Это вилла «Эльза», дом принадлежал когда-то моим дедушке и бабушке. Оба они погибли в годы гражданской войны. Мы с сестрой пытались продать виллу, но вы же понимаете, покупателей сейчас нет, – принялся пояснять Алехандро, помогая Марии подняться по прогнившим ступенькам крыльца на густо заплетенную виноградом террасу, отгораживающую фасад дома от ярких солнечных лучей заходящего солнца.