например, взять нашего голову пана Кулонского, — проговорила Вахорова, и сунула круглое лицо в решетчатое окошко конфессионала. Глянув в глаза исповедника, она заговорила тише, будто доверяя ему сокровенную тайну, — так он всегда, если подряды оформлял, так на документы печати яичком ставил. Прямо в канцелярии с паном Дуниковским, казначеем нашим. И жил на этом деле хорошо. На храм жертвовал, причащался своевременно.

Рассказав о городском голове, исповедуемая принялась вываливать на падре историю греха Вейки-дурачка, с которым вела дела перед войной. Оказалось, что собиратель конских яблок поставлял ей самых крупных и самых жирных котов, шедших затем на мыло. Многие обитатели Города с легкой руки Вейки лишились мяукающих питомцев. Бабка платила тому по три копейки твердой таксы за голову. А закончилось это мыльное предприятие оглушительным скандалом с прелатом из военного ординариата, большим любителем породистых кошек. Тот имел несчастье остановиться со питомцами в Городе. Пан Вуху, взявший на себя расследование мистического исчезновения, отдувался с самым серьезным видом.

— Очьец святы, тут треба пошукач улики. Преступник завсегда оставляет улики. Это его обязанность по инструкции головного жандармского управления. Стало быть — он оставляет улики, а мы, со своей стороны их находим и, что…?

— Цо?! — кипятился ограбленный прелат.

— Мы их, как говорится, находим и представляем! — пояснил жандарм. — Согласно пункту десятому инструкции. Вот где тут улики?

— Цо?!

— Улики, говорю, где у вас, святой пан? — раздельно, как глухому проговорил толстый десятник. И продолжил лекцию по криминалистике. — К вещным уликам, согласно инструкции относятся: записи, сделанные собственноручно злоумышленником, следы обуви, взлома замков и дверных петель, личные вещи, оставленные на месте произошедшего преступления. Там у нас все уже продумано за преступника. Он только замышляет, а мы уже начинаем действовать!

— Цо?! — взревел любитель кошек, — цо за глупство? Где мои кошки?

— Вот именно это мы и должны установить, пан, — примирительно прогудел пан Вуху. — Но на основании твердых улик. Твердая улика, святой отец, непреодолимое доказательство.

— Непреодолимое? — чуть тише уточнил священник. — Цо то есь?

— Улики, которые приведут к злочинцу, ваша святость. Нйеодпартий довод! Используемый, к слову, ведущими мировыми практиками расследований. Попередовой методики.

— Какие улики? Если я не знаю какие улики? — сдался собеседник и плачущим голосом продолжил. — Три кошки у меня было вчера вечером, пан десятник. Я вышел поужинать. Мои милые кошечки тут оставались. Мира, Кицуня и Оскар. Оскар победитель выставки в Варшаве, пан. Семь наград, понимаете? Семь! Комиссионно выданные! Все три тутай сидело. Когда я вернулся, их не было. В клетке пусто, извольте поглядеть.

Откинув кусок ткани, безутешный прелат продемонстрировал пустую дорожную переноску. Посмотрев в нее жандарм задумчиво сунул палец в миску с водой. Чахоточный зимний свет, проникая сквозь окна являл очевидное.

— Пусто, пан ксендз. И что мы наблюдаем, на примере этой улики? А видим мы полное отсутствие чего-либо.

— Яко земли до Творения, ниц нема, — прошелестел расстроенный собеседник. — Теперь вы понимаете, пан жандарм? Вечером они сидели, а сейчас их нет.

— Загадочно! — авторитетно подтвердил толстый десятник и обошел клетку по кругу, — в высшей степени загадочное происшествие, святой отец. Такое случается, знаете ли. Тут у нас третьего году у одного солидного пана все имущество пропало. Он его в заклад поставил кассе взаимопомощи. Так, никаких улик, представляете? Дом у него пропал, конюшня, мельница и угодья в три версты. Из кассы приезжали, что-то искали. Так и не нашли ничего. А все почему, пан ксендз?

— Почему? — глупо спросил прелат.

— Потому что не по инструкции и ненаучному подходу, — пояснил пан Вуху, — для начала надо было найти улик, а потом составить общую картину злодеяния. Треба пошукати каких улик, иначе наше расследование с места не двинется, понимаете? Может они вышли погулять? До свежего воздуху. Так, клеть мы вашу осмотрели. Есть у вас есче улики?

Предъявленные три кучки кошачьего кала, он обследовал с самым серьезным видом. Несколько наклонившись для лучшего обзора. Затем нахмурился в глубокой задумчивости.

— То нужно отправить на анализ, для установления причастности. Може это не ваши кошечки, святый пан, може это местные, как считаете? На вид сможете определить, не?

В ответ, его собеседник поднял очи в гору и забормотал слова молитвы. Анализа улик так и не провели, а расследование таинственного исчезновения не было доведено до конца. Единственными его результатами было то, что хитрый Вейка неделю прятался в Веселой горе, сам же десятник сочинил доклад в жандармское управление, в котором предлагал усилить внимание к уликам при расследовании исчезновения кошек и прочей домашней скотины. К нему он аккуратно приложил собранные образцы.

Закончив повествование, собеседница сменила тему беседы.

— Вы, эт самое, святой отец, если по приказу посланный, вы обращайтесь, уже больно вы хорошо грехи мои отпускаете. Прямо легко так-то! Мы вам такую справку соорудим, что вас ни в один поход больше не возьмут. Самую что ни на есть твердую. Еще пособие вам назначат, как инвалиду, — предложила бабка, и завозилась в темной кабинке, как наседка на яйцах, — я вот всем расскажу, какой вы умный. Соседке расскажу обязательно, пани Бежинской. Я сознательная, вижу сразу святого человека. Прямо чуяло сердце, вот вижу, как вы идете, и прямо благодатью от вас так и прет. И грусть вашу сразу почувствовала, я грусть сразу чую. Хотите, мыльца вам дам? Хорошее мыльце, помыться самое то с дороги.

Подумав про мыло, ксендз вздрогнул и что-то пролепетал, мучительно вспоминая формулу, отпускающую грехи. Все прошло наперекосяк. Городские грехи никак не хотели отпускаться. Повиснув тяжелым грузом на тихой душе отца Крысика. Ему хотелось поскорей закончить исповедь и отправится назад, под защиту брони «Генерала Довбора». Туда, где Город не смог бы его нагнать. На жесткую койку в вонючем отсеке.

Вместо этого он поежился и забормотал слова молитвы. Долг перед Господом придавал ему сил. Потрясенный исповедью вместо отпущения грехов святой отец читал «Верую»:

— Кредо ин унум Дэум, Патрем омнипотентэм факторам цели эт терре, визибилиум омниум эт инвизибилиум. Эт ин унум Доминум Йезум Христум, Филиум Жэи унигеитум, эт экс Патре натум… — сам Сатана плясал перед глазами пана Крысика, он закашлялся, а потом собрался и продолжил. — Кви проптер нос оминэс эт проптер нострам….

Бабка вслушивалась в его бурчание, чтобы не опоздать с