Конечно, можно было остаться в отеле, но его администрация вконец ошалела, требуя платы. Да и надоело ей там. Донна Клипп не любила безделья. Кто-то из постояльцев предложил ей книжку, но Донна никогда не понимала смысла чтения. Это тоже была сплошная тоска.

Поэтому она решила идти домой. Несколько ценных вещиц она сунула в сумочку. Затем потребовала шпагат, перехватила им чемодан и навязала мудреных узлов, о которые ногти сломаешь. После этого она настояла, чтобы управляющий выписал ей за него квитанцию, и пообещала забрать чемодан через несколько дней, а если его не окажется на месте, она обратится в полицию. Потом объявила, что уходит. Транспорта не было и в помине. Весь Бруклин сидел по домам. Но управляющий не стал ее удерживать. Он потешил себя надеждой, что она замерзнет насмерть, как только отойдет подальше от его отеля.

Донна Клипп дошла до Бруклинского моста, который находился невдалеке. Энергии ей было не занимать, хотя, добравшись, она стала похожа на ходячего снеговика. По мосту ходил рельсовый транспорт, и она, если переберется, уж как-нибудь дойдет или доедет до своего жилья. Однако перед мостом ее остановили.

– Мост закрыт, – сказал полицейский.

И в самом деле, внушительное сооружение вымерло. Огромный пролет взмывал в снежную бурю и исчезал в белом мареве. Пути были перегорожены, а вагонетки застыли у платформ, схваченные морозом. Полицейский благоразумно прятался в будке, где пешеходы платили пенни за переход. Там у него была лампа, возле которой он грелся, и он даже оконце открыл неохотно, вступая в пререкания с Донной.

– Что это значит – закрыт? – взвилась она. – Это же мост, будь он неладен!

– Он закрыт. Слишком опасно, леди! – крикнул в ответ полицейский.

– Мне надо на Манхэттен! – возмутилась она.

– Никак невозможно. Паром не ходит, а мост закрыт. Вам туда не попасть.

– Тогда я пойду пешком.

– Вы рехнулись, леди? – взорвался он. – Сказано же вам: мост закрыт! Тем более для пешеходов. – Он указал на дорожку, уходившую в воющий шторм. – Вам ни за что не перейти.

– Сколько это стоит? Тут написано, что пенни. Я больше пенни не дам.

– Вы не заплатите ни пенни, – взревел полицейский, – потому что вам уже трижды сказано: мост закрыт!

– Это вы так считаете.

– Да, считаю! Убирайтесь отсюда, дамочка!

– Я буду стоять здесь сколько захочу. Я ничего не нарушаю.

– Господи Исусе! – вскричал тот. – Ну так замерзайте насмерть! Но через мост вы не пройдете.

Через пять минут она все еще оставалась где была. Полицейский, вконец обозленный, повернулся к ней спиной. В таком положении он провел пару минут. Когда он вновь развернулся, ее, слава богу, не было. Он вздохнул, посмотрел на мост и разразился яростными воплями.

Она была там, на тротуаре, уже в паре сотен ярдов, и снежная буря готовилась ее поглотить. Как она, дьявол ее забери, прошмыгнула мимо будки? Он распахнул дверь, и ледяной ветер ударил ему в лицо. Он бросился за ней, сыпля проклятиями.

И остановился. Он прикинул, что ветер теперь в любую минуту может швырнуть ее через ограду и либо бросит на пути, либо, что еще лучше, упокоит в застывающих водах Ист-Ривер. Он вернулся в будку. «В глаза ее не видел», – буркнул он.

Пусть эта стерва сдохнет, если так хочется.

Донна Клипп упрямо шагала вперед. Будка давно скрылась из виду, и она поняла, что приближается к верхней точке длинного подвесного пути. Ветер стонал. Стоны то и дело переходили в вой, как будто в Ист-Ривер и бухте буйствовал некий свирепый левиафан, какой-нибудь огромный морской змей, наметивший ее себе в добычу. Снег липнул к лицу, пока оно не онемело. Она забыла, что на такой высоте и открытом пространстве поверх воды бывает намного, в тысячу раз холоднее, и поняла, что если в ближайшее время не найдет укрытия, то обморозится. Может быть, и умрет.

Донна Клипп не хотела умирать. Это совершенно не входило в ее планы на обозримое будущее.

А потому ей не осталось ничего другого, как пробиться через этот кошмарный белый туннель в небесах и сойти на другом берегу.

Продвижение давалось мучительно медленно. Если хоть на секунду отпустить перила, ее мигом сдует и увлечет в бездну. Все, что она могла сделать, – крепко держаться, подтягиваясь шаг за шагом. Она знала, что не должна останавливаться. Только бы перейти! Только бы продолжать двигаться!

Ей удалось добраться до знака, отмечавшего половину пути. Оттуда начинался долгий спуск. Она одолела еще сотню ярдов. Потом следующую. Затем она увидела впереди нечто повергнувшее ее в шок. И остановилась.

Буря продолжалась весь день. Некоторые назвали ее Белым ураганом, но вскоре подобрали другое имя. Поскольку заснеженные просторы – правильно или ошибочно – соотнеслись с территорией, ее нарекли Дакотской пургой.

Заносы сделали город непроходимым, но несколько твердынь, по крайней мере, попытались сохранить лицо. Ненадолго открылся универмаг «Мейсис», но покупателей не было, и несчастным сотрудницам пришлось просидеть там до конца Дакотской пурги, так как домой им было не попасть. Попытку открыться предприняло несколько банков, но операции по ссудам пришлось растянуть на несколько дней, так как никто не смог до них добраться. Открылась и Нью-Йоркская фондовая биржа и даже провела в понедельник утром кое-какие торги. Но людей пришла горстка, и вскоре после полудня она благоразумно завершила работу.

Среди немногочисленных акций, которые торговались, не было ни одного пая железной дороги Гудзон – Огайо. Мистер Сайрус Макдафф не отдал никаких распоряжений, так как телеграфные линии между Бостоном и Нью-Йорком вышли из строя. Сей разъяренный джентльмен не смог спасти свою магистраль и личным порядком, поскольку все дороги замело, железнодорожные линии оказались заблокированы, а море так бушевало, что суда на рейде тонули десятками.

Пока неистовствовала Дакотская пурга, Лили де Шанталь продолжала нянчиться с Фрэнком Мастером, которого с вечера немного знобило.

К утру вторника ему полегчало. Но город был отрезан от внешнего мира, а Дакотская пурга еще не унялась.

Однако днем человеческий гений совершил небольшое, но полезное открытие. Какие-то смекалистые ребята из Бостона сообразили, что все-таки можно связаться с Нью-Йорком по телеграфу. Они воспользовались международной линией и отправили свои сообщения по треугольному маршруту через Лондон.

Утром в среду буря стала стихать. Город еще не ожил, но люди начали расчищать улицы. Когда ослабел ветер, немного поднялась и температура.

Но Хетти Мастер все равно изумилась, когда в одиннадцать часов утра к ней пожаловали Том и незнакомый джентльмен, спросившие Фрэнка.

– Его нет, – сказала она.

– Мама, мне очень нужно с ним связаться, – настоял Том. – Это срочно. Будь добра, скажи, где он.

– Вряд ли я смогу, – ответила она не без неловкости. – Разве нельзя подождать день-другой?