Карла Клауса, была, по общему мнению, весьма хорошей, однако сам Фрейд был разочарован её результатами и, возможно, встревожен перспективой расчленения в будущем ещё большего количества угрей[1389]. Поэтому в 1877 г. он перебирается в лабораторию знаменитого немецкого физиолога Эрнста фон Брюкке, где главным направлением его исследований становится изучение нервной ткани человека и других живых организмов.

Брюкке принадлежал к плеяде учёных, исследования которых в XIX в. радикальным образом изменили научную картину мира в области физиологии. В 1845 г. Брюкке, вместе с Эмилем Дюбуа-Реймоном и Германом фон Гельмгольцем, стал одним из сооснователей Немецкого физического общества (Deutsche Physikalische Gesellschaft), сыгравшего ключевую роль в ниспровержении витализма. В противовес виталистам, которые считали, что живые существа принципиально отличаются от неодушевлённых объектов тем, что обладают некоторой нефизической сущностью («жизненной силой», «витальной искрой», «энтелехией», «археей» и т. п.), Брюкке придерживался мнения, что в основе жизни лежат законы физики и химии. Этот подход был воспринят Фрейдом и воспроизведён им в его психодинамической теории.

Шесть лет Фрейд провёл в лаборатории Брюкке, занимаясь сравнительной анатомией нервной системы позвоночных и беспозвоночных. Изучая под микроскопом мозг лягушек, раков и миног, он совершил ряд важных открытий. В частности, именно Фрейд обнаружил, что нервные волокна берут своё начало в сером веществе, покрытом паутиноподобной тканью, и что спинной мозг миноги содержит недифференцированные клетки, которые впоследствии формируют корешки чувствительных нервов. Также он был первым, кто описал структуру и функции продолговатого мозга и проводящих путей, соединяющих спинной мозг и мозжечок.

Это было время острых дебатов, предшествовавших становлению нейронной доктрины. Ещё в 1830-е гг. Теодор Шванн и Маттиас Шлейден на основании данных микроскопии предположили, что все живые существа состоят из фундаментальных единиц, названных клетками. Однако вплоть до открытия «чёрной реакции» микроскопия была неспособна опровергнуть точку зрения сторонников Герлаха о том, что волокна, соединяющие клеточные тела в мозге, составляют структурно неразделимую сеть — ретикулум, поскольку синаптические щели были неразличимы в отсутствие подходящего способа окраски. Окончательное признание научным сообществом «нейронной доктрины» произошло в самом конце XIX в., когда британский нейробиолог Чарльз Шеррингтон исследовал явление синаптической связи.

Фрейд разработал свой оригинальный способ окраски ткани, напоминавший метод Гольджи. Первым компонентом окраски был, так же как и в случае «чёрной реакции», дихромат калия или жидкость Эрлицкого (2½ части дихромата калия и ½ части сульфата меди на 100 частей воды), а вот вторым — смесь равного (или половинного) объёма этилового спирта с однопроцентным водным раствором хлорида золота[1390], [1391]. В 1884 г. Фрейд публикует описание своего метода окраски в престижном научном журнале Brain[1392]. В лекции, прочитанной в том же году, Фрейд так описал свои наблюдения: «Если мы предположим, что фибриллы (нитевидные белковые структуры. — С. М.) нервного волокна играют роль изолированных проводящих путей, то мы должны признать, что пути, на которые разделены нервные волокна, сливаются в нервной клетке, — тогда нервная клетка становится „началом“ всех этих нервных волокон, анатомически связанных с ней… Я не знаю, достаточно ли существующих материалов для решения этой важной задачи. Если это предположение удалось бы подтвердить, это стало бы большим шагом вперёд в отношении физиологии нервных элементов: мы могли бы представить, что стимул определённой силы будет способен пробивать изолированные волокна так, что нерв, как единое целое, послужит проводником возбуждения и так далее»[1393], [1394].

Эта цитата показывает, что Фрейд вплотную приблизился к открытию нейронной доктрины, однако его суждения содержали изрядную степень неопределённости, которую спустя шесть лет смогли преодолеть Рамон-и-Кахаль и Вальдейер. В своей знаменитой работе «Гистология нервной системы человека и позвоночных» Рамон-и-Кахаль ссылается на наблюдения Фрейда как на свидетельства в пользу правильности нейронной доктрины[1395].

Чтение «Проекта научной психологии» Фрейда для современного читателя представляет немалую сложность примерно по тем же причинам, по которым довольно сложно разобраться в пионерских текстах Мак-Каллока и Питтса. Фрейд отчасти использует собственную оригинальную терминологию, делает множество серьёзных допущений, применяет витиеватые синтаксические конструкции. И всё же в его тексте видна опередившая своё время попытка создания непротиворечивой модели, основанной на данных физиологии и призванной объяснить возникновение различных психических феноменов физическими процессами, протекающими в нервной системе. Аналогом синапса у Фрейда является «контактный барьер». Фрейд выделяет несколько типов нейронов, в частности: Φ-нейроны, неизменно и беспрепятственно пропускающие сквозь себя возбуждающие импульсы так, как будто контактные барьеры в них полностью отсутствуют, а также Ψ-нейроны, которые пропускают импульсы частично или с затруднением и могут изменять своё состояние после каждого возбуждения, на чём, по мнению Фрейда, может быть основан феномен памяти[1396]. Впрочем, эта революционная идея вряд ли является единоличным изобретением Фрейда. Аналогичные идеи до него высказывал психиатр, невропатолог и анатом Теодор Мейнерт, директор психиатрической клиники при Венском университете, в которой с 1883 г. работал Фрейд.

Среди других известных учеников Мейнерта были друг и наставник Фрейда Йозеф Бройер; будущий нобелевский лауреат в области физиологии и медицины Юлиус Вагнер-Яурегг; русский психоневролог, один из основоположников нозологического направления в психиатрии и московской научной школы психиатрии Сергей Корсаков; немецкий невропатолог, автор психоморфологического направления в психиатрии Карл Вернике, а также уже упоминавшийся нами швейцарский психиатр и один из герольдов нейронной доктрины Огюст-Анри Форель[1397].

Словом, идея о том, что феномен памяти и, следовательно, обучения может быть основан на способности нейронов изменять способ преобразования проходящих через них нервных импульсов, в 1895 г. уже не была новинкой. Фрейд называет изменение проходимости контактных барьеров (в одном из мест прямо говорится о снижении сопротивления) словом Bahnung (дословно: «облегчение», на русский язык сейчас передаётся как «фасилитация», от англ. facilitate) и пишет о том, что память представлена в виде разницы в фасилитации контактных барьеров между Ψ-нейронами. Дальше он делает важное умозаключение: фасилитация не может быть основана только на нервном импульсе, получаемом нейроном при возбуждении (Фрейд употребляет термин Besetzung или греческий эквивалент «катексис», дословно означающий «захват, удержание, задержание»), — ведь такой импульс либо распределяется равномерно по всем контактным барьерам (синапсам) нейрона, либо проходит через наиболее фасилитированный барьер и, следовательно, не может породить необходимую разницу в фасилитации контактных барьеров. Действительно, нейрон должен каким-то образом узнать, какой именно контактный барьер должен быть фасилитирован, но это невозможно без обратного распространения сигнала. По мнению Фрейда, контактные барьеры при прохождении через них эндогенного (внутреннего) импульса удерживают его часть, чтобы затем под влиянием экзогенных (внешних) импульсов, таких как, например, боль, изменять уровень своей фасилитации[1398].

Таким образом, взятая из фрейдовских работ идея об обратном распространении в нейронной