Случилось так, что как раз в этот день мимо дома Бянь Биня проходил странствующий монах, который в этой округе собирал подаяние на храм. Узнав, из-за чего люди плачут, монах попросил, чтобы ему показали труп младенца.

– Его еще можно спасти, – сказал монах, глядя на мертвого мальчика. – Только вряд ли это удастся в условиях мирского шума и суеты. Если вы разрешите мне взять мальчика с собой, то я попытаюсь вернуть его к жизни, а когда минет срок лихих напастей [449] для него, когда он подрастет, я приведу его к вам обратно.

Бянь Бинь считал, что монах просто дурачит народ, не верил его россказням и ни за что не соглашался отдавать сына – ведь ребенок уже был мертв! Но что он мог поделать, когда его жена, невзирая на то, жив ребенок или нет, непременно хотела отдать его монаху. Она так упрашивала, так умоляла Бянь Биня, что он наконец вздохнул лишь и отошел прочь, решив предоставить жене поступать, как она хочет. С тех пор прошло много лет, о сыне не было ни слуху ни духу, и Бянь Бинь понимал, что нечего о нем и думать. Утешением для старика были его дочери: каждая из них была скромна и прелестна, как цветок, а умом любая из них, казалось, могла затмить ясное сияние луны. Часы досуга Бянь Бинь всегда проводил с дочерьми за книгами, за сочинением стихов, учил их каллиграфии, и это развлекало его и доставляло ему немалое удовольствие. В прошлом году Бянь Бинь отправил своих дочерей на родину, в Гуанлин, где они должны были держать уездные экзамены. Девицы могли бы, собственно, не уезжать и пройти уездные экзамены в столице, но Бянь Бинь на желал давать кому бы то ни было повода для подозрений. Все его дочери выдержали экзамены, заняв места по старшинству: Бао-юнь заняла первое место, Цай-юнь – второе, Цзинь-юнь – третье, Цзы-юнь – четвертое, Сян-юнь – пятое, Су-юнь – шестое и Лу-юнь – седьмое. На областных экзаменах они, правда, не заняли все первые места, как на экзаменах уездных, но тем не менее оказались в числе первых десяти выдержавших. После областных экзаменов девушки вернулись в столицу, но, на их несчастье, Бянь Бинь был назначен главным экзаменатором [450], и как им ни было досадно, но отец не позволил им сдавать экзамены в столице.

Бянь Бинь слишком любил дочерей, чтобы спокойно смотреть на их переживания. Он уже не раз советовался с мужем сестры, почтенным Мэн Мо, как поступить, и все не решался доложить о дочерях государыне. Как-то перед самыми экзаменами в Палате Бянь Бинь посоветовался с женой и решил пригласить к себе погостить дочерей и племянниц Мэн Мо.

– Пусть приедут, – сказал он жене, – может быть, хоть немного развлекут наших дочерей.

Бянь Бинь поговорил также с другими экзаменаторами: начальником Ведомства наблюдения при Палате чинов Цзян Цзинем, начальником Ведомства приема чужеземных послов Дун Дуанем, начальником Ведомства по делам жертвоприношений Чжан Чжуном и начальником императорских кухонь Люй Ляном – и пригласил их дочерей на несколько дней приехать к нему погостить. Те с радостью приняли приглашение, так как их дочери, точно так же как дочери Бянь Биня, не могли попасть на экзамены и, огорченные этим обстоятельством, не знали, куда себя деть и чем заняться.

У Бянь Биня были две сестры. Одна была замужем за Мэн Мо, помощником начальника Палаты обрядов, другая была женой Мэн Моу, старшего брата Мэн Мо, бывшего юйши. Мэн Моу давно уже умер и оставил после себя четырех дочерей: Лань-чжи, Хуа-чжи, Фан-чжи и Юнь-чжи. У Мэн Мо тоже были четыре дочери: Цюн-чжи, Яо-чжи, Цзы-чжи и Юй-чжи. Все восемь девиц отличались редкой красотой и исключительной начитанностью. Жена Мэн Моу, урожденная Бянь, после смерти мужа хотела уехать вместе с дочерьми домой в Хэнань, но Мэн Мо и Бянь Бинь уговаривали ее остаться в столице, убеждая ее, что здесь будет легче подыскать девицам женихов; да и все восемь девушек, которые вместе ездили на уездные и областные экзамены, так подружились, так близко сошлись друг с другом, что ни за что не хотели расставаться. Госпожа Бянь решила тогда не уезжать из столицы и осталась жить со всеми дочерьми у Мэн Мо. Последнее время, когда ее дочери, не попавшие на экзамены в Палате, ходили с нахмуренными лицами, госпоже Бянь то и дело приходилось утешать их. И именно этим она и была занята, когда от Бянь Биня приехали за всеми сестрами. Госпожа Бянь велела девицам приодеться и тут же отправила всех восьмерых к брату.

* * *

В доме Бянь Биня сестер Мэн встретили сестры Бянь. Когда после взаимных приветствий все сели, Бянь Бинь, обращаясь к племянницам, сказал:

– Я боялся, что вы тоскуете дома из-за этих экзаменов, и потому пригласил вас погостить. А сами-то вы совсем забыли обо мне. Даже ни разу за последнее время и не навестили.

– Да мы все время думали приехать, – ответила Лань-чжи, – но боялись, что вы очень заняты, и все не решались вас беспокоить.

– Допустим, что я занят, а тетя ваша и двоюродные сестры, они-то ведь всегда свободны. Нет уж, лучше прямо скажите, что из-за этих экзаменов у вас пропала всякая охота где-нибудь бывать.

– Да, что же это вы на самом деле, – шутя накинулась на дядю Мэн Цзы-чжи, – столько времени не виделись, нет того, чтобы сказать нам, как вы по нам соскучились, так вы еще растравляете наши сердечные раны!

– Ладно, ладно! А все-таки я прав, – смеясь ответил ей Бянь Бинь и тут же обратился к старшей своей дочери Бао-юнь:

– Скоро должны приехать и остальные барышни, я уже велел накрыть столы в саду. Вы там развлекайтесь, как вам захочется, а мне нужно будет отправляться ко двору. Из Палаты мне только что сообщили, что Вэнь Инь изгнал всех японских пиратов из Цзяньнани и не сегодня завтра в столицу должен прибыть гонец с красным флажком с возвещением победы. Так что эти дни я буду очень занят, ночевать сегодня останусь в Палате, да и вообще вернусь теперь домой, наверно, только после экзаменов. Вы тут развлекайтесь, а когда я вернусь, мы вместе чем-нибудь позабавимся, стихами там или загадками.

– Постойте, дядюшка, – удержала Бянь Биня его любимица Мэн Юй-чжи, самая младшая из сестер. – Когда еще вы вернетесь, а у меня уже сейчас есть для вас