Хильдемара была пепельно-серой.

— Бертран, люди Джегана с тебя живьем шкуру сдерут, а я буду наслаждаться этим зрелищем! И единственное, о чем буду жалеть, — что и меня ты обрек на ту же участь!

— Глупости, дорогая! — отмахнулся Бертран. — Напротив, мне удалось перехитрить и задержать Магистра Рала и Мать-Исповедницу до подхода армии Джегана.

Далтон — разнообразия ради — был склонен на сей раз согласиться с Хильдемарой. Помимо всего прочего, жена министра была великолепным стратегом. И по здравому рассуждению казалось очевидным, что если предоставить людям выбор, то они — уж хакенцы безусловно — предпочтут свободную жизнь в империи Магистра Рала, чем добровольно отдадут себя во власть тирании Имперского Ордена.

Но Далтон знал: за самодовольной ухмылкой Бертрана что-то скрывается. Этот человек в своем стремлении достичь своих целей руководствовался одними лишь хладнокровными тактическими расчетами и был начисто лишен эмоций, способных помешать ему обрести желаемое. Бертран прыгал лишь тогда, когда точно знал: он сможет перепрыгнуть овраг. И никогда не прыгал лишь потому, что хотел бы его перепрыгнуть.

Из опыта в сфере юриспруденции Далтон знал — мало что так обескровливает противника, как старая добрая тактика проволочек. И надеялся, что Бертранова затея выйдет боком противнику, а не им самим.

— Боюсь, это может оказаться довольно сложно, министр. Конечно, водить за нос Магистра Рала — мысль хорошая, но вряд ли она окажется столь хороша, если Магистр воспользуется этим, чтобы настроить людей против Имперского Ордена и привлечь их на свою сторону. А если таковое произойдет, мы не сможем выполнить договоренности. И окажемся в горниле войны.

— И Джеган на нашем примере покажет остальным, что бывает с теми, кто не выполняет своих обязательств, — добавила Хильдемара.

Бертран отхлебнул из принесенного с собой в кабинет серебряного кубка, поставил сосуд на маленький мраморный столик и, прежде чем проглотить, подержал ром во рту, наслаждаясь вкусом.

— Моя возлюбленная жена и верный помощник! Неужели вы действительно не видите всю гениальную простоту этой затеи? Мы задержим их тут до тех пор, пока не придет Орден. До тех пор, пока для них не станет слишком поздно принимать какие-либо меры. А помимо всего прочего, можете вы себе представить, насколько будет признателен Джеган, если мы вручим ему на блюдечке с голубой каемочкой его злейших врагов?

— А это-то мы как сделаем? — поинтересовалась Хильдемара.

— За месяц, что будет длиться вся эта волынка с голосованием, Орден успеет подтянуть сюда оставшуюся часть своего авангарда. И спокойненько захватит Домини Диртх. И тогда армия Магистра Рала, даже если она где-то и поблизости, не сможет прийти на выручку Магистру Ралу и Матери-Исповеднице, которые к тому времени благополучно проиграют голосование. Джеган станет непобедим. Император, как и договаривались, получит страну и рабочую силу, а мы — отличное вознаграждение за то, что вручили ему все это. Мы обретем безграничную власть. И никакие Директора больше не будут отравлять нам жизнь. Никогда. Мы станем пожизненно править Андеритом, как нам заблагорассудится, не беспокоясь по поводу оппозиции.

Далтон знал, что жизнь населения Андерита будет продолжаться. Для большинства практически ничего не изменится, разве что они станут беднее. Люди будут трудиться во имя великих целей Ордена. Конечно, неизбежны перемещения и смерть. Некоторых заберут на императорскую службу. Но большинство будут благодарны лишь за то, что просто остались в живых.

Далтон подумал о том, как сложилась бы его собственная судьба, не будь он доверенным помощником министра, волей-неволей связанный соглашением с Джеганом, — и содрогнулся при мысли, что стало бы тогда с Терезой.

— Если Джеган действительно намерен соблюдать договоренности, — буркнула Хильдемара.

— Император, заполучив для своей армии абсолютно защищенное от нападения убежище, будет более чем счастлив выполнить все условия, — заявил Бертран. — Награда, что он пообещал, если мы позаботимся, дабы население Андерита продолжало трудиться, как прежде, намного превышает то, что мы в состоянии потратить за всю жизнь. Но для императора это лишь капля в море в сравнении с тем, что он приобретет. Нам достаточно лишь заботиться о снабжении Ордена продовольствием, пока он будет захватывать Срединные Земли. Джеган с радостью заплатит так, как договаривались.

— Когда Магистр Рал убедит людей проголосовать за него, все эти договоренности не будут стоить и выеденного яйца! — раздраженно фыркнула госпожа Шанбор.

— Да ты, должно быть, шутишь! — расхохотался Бертран. — Это-то как раз самое простое.

Госпожа Хильдемара скрестила руки на груди, вопросительно глядя на мужа.

Далтона этот момент беспокоил тоже.

— Так, значит, на самом деле ты не намерен допускать голосования? — поинтересовалась Хильдемара.

Бертран посмотрел на жену, потом — на Далтона.

— Разве вы не видите? Мы с легкостью выиграем эту игру.

— Голоса андерцев, мы, возможно, и получим, — возразила Хильдемара. — А как насчет хакенцев? Ты вручил нашу судьбу в руки хакенцев, которые во много раз превосходят нас по численности! Они-то предпочтут свободу!

— Вряд ли. Хакенцев держат в невежестве. Они не способны разобраться вообще ни в чем. Они верят, что получить что-либо — работу, еду, даже право вступить в армию — могут исключительно из наших рук. Они верят, что все свободы, которые у них есть или которые они надеются получить, им могут даровать лишь андерцы. Свобода влечет за собой ответственность — не самый легкий путь, чтобы хакенцы предпочли его.

Хильдемару его слова явно не убедили.

— Ты уверен? — скептически поинтересовалась она.

— Отправим ораторов, которые, заламывая руки и рыдая горючими слезами, будут всяческим образом демонстрировать глубокий ужас перед тем, какая судьба уготована народу в лапах жестокой Д'Харианской империи и Магистра Рала, который не имеет ни малейшего представления о нуждах хакенцев и которого волнует лишь его черная магия. Хакенцы перепугаются до смерти от перспективы потерять те крохи, что мы им даруем, и сами побегут сломя голову прочь от манны небесной, если мы просто-напросто заставим их поверить, что эта манна — яд.

Далтон тут же принялся взвешивать варианты. Да, этот план вполне можно осуществить.

— Мы должны тщательно продумать, как все это должным образом обставить, кивнул он. — Лучше всего, если сами мы останемся в стороне.

— Именно это я и думаю, — улыбнулся Шанбор.

— Да-а... — протянула Хильдемара, мысленно представив себе схему. — Мы должны вести себя так, будто обращаемся к народу за советом, а действовать должны другие.

— Озвучивать составленные нами тексты будем не мы, — кивнул Бертран. — Мы должны любой ценой оставаться выше этого, будто у нас связаны руки благородной приверженностью чести и мы доверяем нашу судьбу мудрости народа, ставя их желания превыше всего.