Риз положил недоеденный кусок хлеба.

– Ты хочешь ее пить?

Если я это сделаю, если с этого дня начну пить горьковатую настойку, знакомую мне по поместью Тамлина, она погасит риск беременности после нашей бурной ночи. Но…

– Если я – пара верховного правителя, от меня будут ждать потомства. Я правильно понимаю? В таком случае мне незачем пить настойку.

– Никто от тебя ничего не будет ждать, – прорычал Риз. – У нас женщин не обязывают рожать против их желания. И потом, не у всех пар появляются дети. Дети – редкий дар, поэтому их так ценят. Но я не хочу, чтобы ты рожала против своей воли. Такое желание должно быть у нас обоюдным. А сейчас, в преддверии войны с Сонным королевством… Скажу тебе честно, знать, что твоя пара беременна, когда вокруг столько врагов… Меня страшит такая мысль. Страшно даже подумать, что беременной тебе вздумают угрожать. Или хуже того, причинят вред.

Тугой узел в груди начал слабеть. Я стала думать о громадной, яростной силе Двора ночи, которая может обрушиться на врагов в грядущей войне.

– Тогда я сегодня же начну пить настойку.

Я встала и на нетвердых ногах направилась в купальню. Мне требовалось вымыться. Я вся пропиталась Ризом. Его вкус и сейчас оставался у меня во рту, несмотря на съеденный завтрак.

– Но я буду безмерно счастлив, если однажды ты подаришь мне детей. Я буду счастлив разделить с тобой все заботы о них, – сказал Ризанд.

– Вначале я хочу просто насладиться жизнью. С тобой. Я хочу посмотреть мир. Мне хочется приключений. Я хочу по-настоящему прочувствовать, что значит быть бессмертной, быть твоей парой, частью твоей семьи. Я хочу созреть для детей. А пока мне хочется безраздельно принадлежать тебе и знать, что ты безраздельно принадлежишь мне.

Улыбка Риза была нежной и даже кроткой.

– Распоряжайся временем по своему усмотрению. А поскольку я знаю, что ты – моя на всю вечность, мне некуда торопиться.

Возле купели Риз подхватил меня на руки. Мы погрузились в воду, где он погрузился в меня. Его движения были медленными и глубокими. От воды поднимался пар, попеременно скрывая наши лица.

Риз перебросил нас в уже знакомый иллирианский лагерь, в котором, впрочем, мы не собирались задерживаться. Мы оба помнили про солдат Сонного королевства, но Риз сомневался, что кто-нибудь отважится напасть при десяти тысячах иллирианских воинов, расположившихся на окрестных горах.

Не знаю, почему здоровый и полный сил Риз снова приземлил нас в глинистой жиже возле дома. Мы не успели оглядеться по сторонам, как за спиной послышался ленивый голос Кассиана:

– Что ж, вовремя.

Из горла Риза вырвалось дикое, звериное рычание, какого я еще не слышала. Памятуя его слова, я сжала ему руку. Риз стремительно повернулся к Кассиану.

Кассиан посмотрел на него и засмеялся.

Но иллирианские воины начали спешно взмывать в воздух, забирая с собой женщин и детей.

– Что, путь сюда оказался нелегким? – спросил Кассиан.

Сегодня его темные волосы были обхвачены потертым кожаным шнурком.

Риз вдруг стал угрожающе спокойным. Затишье перед бурей. Но мне не хотелось, чтобы он разнес лагерь.

– Вот что, Кассиан: когда Риз выбьет тебе зубы, не приходи плакаться ко мне, – сказала я.

– Что, Риз, парные узы холку натирают? – спросил Кассиан, скрещивая руки на груди.

Риз ему не ответил.

– А по Фейре не скажешь, чтобы она слишком утомилась, – усмехнулся Кассиан. – Может, она и со мной… поупражняется?

И тут Риз взорвался.

Он взмахнул крыльями, напряг мускулы, щелкнул зубами и бросился на Кассиана. Оба полетели на землю, замелькали кулаки и…

Кассиан прекрасно сознавал последствия своих слов. Он все сделал нарочно, чтобы принять выплеск силы Риза на себя, иначе окрестные горы рисковали превратиться в равнину, густо усыпанную обломками.

Кассиану достаточно было взглянуть Ризу в глаза, чтобы понять: отпускать его в таком состоянии дальше опасно, иначе Риз погубит все переговоры с королевами.

И Риз это знал. Потому-то он и перебросил нас вначале сюда, а не в Веларис.

Зрелище было жестоким и завораживающим. Двое иллирианских самцов, сошедшиеся в поединке, густо заляпанные грязью и выплевывающие кровь. Никто из круживших в небе иллирианцев не осмеливался спуститься.

Они и не спустятся, пока Риз не исторгнет весь пар или пока не исчезнет из лагеря. Если обычному фэйцу требовалась неделя на привыкание к парным узам, сколько же времени понадобится Ризанду? Месяц? Два? Год?

Кулак Риза обрушился на скулу Кассиана. Кассиан засмеялся, не замечая хлынувшую кровь. Но и сам не остался в долгу. От его удара голова Риза наклонилась вбок. Я сжалась. Я видела Риза в разных сражениях. Чаще всего он действовал изящно, полностью владея собой. Порою он сражался, будучи взбешен. Но в состоянии зверя я его видела впервые. Наверное, так и выглядели далекие предки фэйцев.

– Они еще долго будут забавляться, – услышала я голос Мор. Она стояла, прислонившись к косяку открытой двери. – Добро пожаловать в семью, Фейра.

Пожалуй, это были самые лучшие слова из всех, какие мне доводилось слышать.

Риз и Кассиан угомонились только через час. Когда они ввалились в дом, с ног до головы покрытые грязью и пятнами крови, мне хватило одного взгляда на свою пару, чтобы неукротимое желание вспыхнуло снова. Я жаждала его запахов. Жаждала его самого.

Кассиан и Мор тут же удалились. Риз уложил меня на кухонном столе и даже не потрудился снять с меня одежду. Его толчки были такими неистовыми, что я громко стонала и выкрикивала его имя. Думаю, мои вопли слышали все кружащие в небе иллирианцы.

Постепенно его плечи расправились, напряжение в глазах тоже исчезло… Кассиан деликатно постучал в дверь. Риз подал мне мокрую салфетку, и я наспех обтерлась. Еще через мгновение мы вчетвером совершили переброс в Веларис, полный света и музыки.

Домой.

Солнце едва успело погрузиться в море, когда мы с Ризом, держась за руки, вошли в столовую Дома ветра. Мор, Азриель, Амрена и Кассиан уже ждали нас.

Все как один встали.

Все как один посмотрели на меня.

Все как один поклонились.

Меня удивило, что не кто-то другой, а Амрена сказала:

– Мы будем служить и защищать.

Все четверо прижали руки к сердцу.

Они ждали моего ответа.

Риз ничего не говорил мне об этой церемонии. А я не знала, какие слова надлежит произносить, и произнесла те, что были у меня на сердце.

– Спасибо, – сказала я, стараясь не выдавать дрожь в голосе. – Но мне хочется видеть в вас друзей, а не слуг и защитников.