и когда я проследила за местом в центре страницы, магия моего брата коснулась моей кожи.

Я сосредоточенно закрыла глаза, распутывая тщательно скрывающие заклинания и используя свою силу, чтобы призвать то, что было спрятано от меня там. Когда я разорвала их, со страницы выпал твердый куб, и только скорость моих даров позволила мне поймать его прежде, чем он успел упасть на землю.

Я раскрыла кулак и хмуро уставилась на золотой кубик, узнав в нем один из тех, что мы использовали на занятиях по Арканных Искусствам, чтобы иногда пытаться предсказать будущее. Бросать кубик означало следовать зову судьбы и никак не влиять на нее, и мое сердце бешено забилось, когда я снова взглянула на карту, обнаружив слова, нацарапанные в нижней ее части.

Судьба будет вести меня.

И пусть долго она меня прячет.

Пока мой ангел не найдет меня.

Райдер соскользнул с моего тела, вернувшись в форму фейри, и молча забрал у меня дневник. Он подошел ближе к краю личного балкона, который Данте создал для себя здесь, наверху, и поднес книгу к солнечным лучам.

Я тоже встала, бросив одеяло у своих ног и задумчиво перебирая в пальцах кубик.

— Как ты думаешь, это значит, что он действительно сбежал? — я вздохнула, надежда сжимала мое сердце в тиски, но я не могла не смотреть в сторону горизонта и не думать о том, что мой брат где-то там, наблюдает за тем же восходом солнца, что и я, и ждет, когда я найду его.

Видел ли он статьи обо мне в газетах? Есть ли у него теперь хоть какая-то зацепка о моей жизни, чтобы держаться за нее, пока он продолжает прятаться от монстра, который пытался загнать его в клетку?

— Я думаю, это означает, что он планировал это сделать, — осторожно предположил Райдер, который никогда не полагался на что-то столь неосязаемое, как надежда, и я прикусила язык, когда несколько слезинок вырвались из меня и побежали по моим щекам от его слов.

Райдер резко повернулся ко мне, чувствуя укол боли, который он причинил своим сомнением, и нахмурился, поймал мою руку и притянул меня ближе к себе. На мне была только его рубашка с прошлого вечера, и прохладный воздух холодил мои голые ноги, но мне было наплевать на это, мне нужно было узнать, поверит ли он мне в этом. Будет ли он со мной.

— Я просто не хочу, чтобы ты возлагала на это все свои надежды и желания, детка, — прорычал он. — Не тогда, когда нет никаких доказательств, что ему это удалось.

Я молча кивнула, пытаясь сглотнуть слезы, но когда Райдер крепче сжал мою руку, он вытянул из меня эту боль, вместо того чтобы позволить мне отступить от нее.

Дрожащий всхлип вырвался из моей груди, и он наклонился ко мне, сцеловывая слезы с моих щек и пробуя на вкус мою боль.

Когда его рот нашел мой, связь, которую я почувствовала с его силой, почти поглотила меня, а мое горе поднялось в груди, как прилив, настолько мощный, что я боялась, что он уничтожит меня.

Но когда язык Райдера прошелся по моему языку, а его руки обхватили мою талию, я почувствовала себя заземленной рядом с ним. В этом поцелуе было столько боли и страданий, которые мы оба пережили, но он также был наполнен любовью, надеждой и обещанием жизни для нас, независимо от того, как все это закончится.

Звук открывающегося люка привлек мое внимание, и я обхватила Райдера руками, но не отстранилась, пока не почувствовала, как еще одни губы коснулись моей шеи, а сильные руки обхватили мою талию сзади.

Габриэль расправил крылья позади нас, и мы втроем оставались рядом в течение нескольких долгих секунд, отбрасывая тень, пока он упивался силой восходящего солнца.

— Покажи мне, — пробормотал Габриэль, его голос был грубым после сна, а губы прижались к моему уху.

Я оторвалась от Райдера, повернулась между ними и протянула ему журнал, где все еще красовалась золотая карта.

Габриэль взял ее и золотой кубик, положив журнал на маленький кованый столик, и отошел от меня.

Он закрыл глаза, его дыхание было медленным и глубоким, и он призвал свою связь со звездами, чтобы они направили его, прежде чем он бросит кости.

Я смотрела, затаив дыхание, Райдер крепче обхватил меня за талию, прижимая к твердой поверхности своего тела, и мы наблюдали за броском костей.

Он кувыркался снова и снова, казалось, что он движется наугад, как и ожидалось, а потом вдруг резко дернулся влево и остановился так резко, что это выглядело не совсем естественно.

Я поспешила вперед, Райдер не отставал от меня, и мы втроем посмотрели вниз на цифру пять, которая твердо стояла на городе Дестинель.

— Что это значит? — вздохнула я. — Как ты думаешь, он может быть там, или…

— Один бросок ничего не значит, — ответил Габриэль. — Не наверняка, — он снова поднял кости и бросил еще раз, мы с Райдером молчали, чтобы сохранить его концентрацию.

И снова кубик словно дернулся в неожиданном направлении, но на этот раз он упал на город Голиаф. И снова на нас смотрело число пять.

Габриэль молча бросил еще раз. И еще раз. Он повторял это снова и снова, пока игральная кость останавливалась на бесчисленных различных городах и поселках, ни разу не попав в мертвую зону сельскохозяйственных угодий, джунглей или пустыни. Всегда какая-нибудь форма цивилизации и всегда число пять.

Это должно было что-то значить, но я никак не могла понять, что именно, и комок в горле становился все плотнее, пока Габриэль продолжал бросать кости.

Но когда солнце взошло на горизонт, золотые чернила начали исчезать, и я, задыхаясь, бросилась за журналом, желая, чтобы он остался и дал нам больше времени, чтобы разобраться в этом. Но не успела я поднять его в руки, как игральная кость снова опустилась на страницу, и пять точек стали последним, что я увидела, после чего на меня снова смотрел лишь первоначальный набросок горизонта.

— Габриэль? — спросила я, боясь произнести хоть слово больше, чем это, и умоляя его увидеть что-то еще.

Он посмотрел на меня своими стальными серыми глазами, нахмурил брови, протянул руку и обхватил мою щеку своей большой ладонью, его большой палец прошелся по моей скуле, в его глазах была боль.

— Я не могу его увидеть, — вздохнул он, и я поняла, что ему было больно произносить эти слова почти так же, как мне было больно их слышать. — Я