маскируют поворот улицы. Стоит пройти под ними, и взору открывается простор огромной площади, гранитная колонна, стоящая посредине, а за ней Зимний дворец. Здесь центр города. Здесь история собрала воедино власть, величие и силу империи…

Темпераментный Растрелли, создавая дворец для императрицы Елизаветы, хотел очертить границы огромного пустынного луга изогнутой по дуге колоннадой, а в центре ее поставить конный памятник Петру, исполненный Растрелли-старшим. Императрица не дождалась завершения работ, а новый хозяин дворца — император Петр III удержался на троне всего 184 дня.

В 1772 году архитектор И. Старов вновь предложил завершить площадь с южной стороны полуциркульной колоннадой — укороченный и удешевленный вариант Растрелли. Императрица Екатерина II этот проект не приняла. Однако негожий вид, открывавшийся из окон дворца, заставил ее сначала объявить конкурс, а потом, в конце 70-х, повелеть: построить от угла Невского вдоль южной границы луга выгнутый по дуге дворец из трех соединенных зданий: угловое — для столичного губернатора Я. Брюса, а два других — для очередного фаворита, флигель-адъютанта А. Ланского. Этим, собственно, и ограничилась регулярная застройка, предложенная Ю. Фельтеном. Площадь по-прежнему осталась непрезентабельной. Не украсил ее и экзерциргауз — манеж для воинских учений, сооруженный в конце XVIII века В. Бренной на восточной стороне. А при императоре Павле центр города решено было переместить к Михайловскому замку, а посему до площади перед Зимним дворцом вообще никому не было дела.

Александр нашел время и желание взглянуть на главную площадь империи только после полутора десятилетий своего царствования.

От Невского до Малой Миллионной стояли особняки Брюса и Ланского, где с 1811 года теснился Главный штаб. По Миллионной-Луговой скопились в беспорядке дома обывателей. Ни ранжира, ни порядка. Пыль, грязь. Площади следовало придать правильный вид, разместив здесь два важнейших учреждения — Главный штаб и Министерство иностранных дел. Весной 1819 года коллежскому советнику архитектору Карлу Росси велено готовить чертежи и рисунки будущих строений…

Росси приступает к работе. Но странное дело — он меньше всего думает о перестройке здании для Главного штаба. Его помыслы направлены на решение иной задачи: как связать воедино будущую Дворцовую площадь с прилегающими ансамблями, проспектами, улицами. Он мысленно видит центр Петербурга, достойный своим размахом и величием древних римлян. Правда, неизвестно, как отнесется к подобному замыслу император, но зодчий старается не думать об этом. Как истинный художник он несет в себе ощущение своего времени со всеми его тяготами и потребностями. Именно в этом убедительная сила подлинного искусства.

Замысел архитектора пришелся императору по душе, архитектурная стройность соответствует стройности административной. И 15 марта 1820 года создан специальный комитет «По устроению против Зимнего дворца правильной площади и каменным, кирпичным, гончарным и известковым заводам».

Председателем комитета назначен Гурьев, но вершить всеми делами доверено, конечно, Карлу Росси. В помощь ему определены архитекторы Ф. Руска, И. Гальберг, П. Жако, Н. Войлоков, И. Колпачников и, естественно, любимый Ткачев.

Зимний дворец рождался в ту пору, когда Россия, недавно признанная равноправной европейской державой, стремилась всячески подчеркнуть свое величие и богатство. Пышно изукрашенная резиденция правителей Российской империи свидетельствовала о беспредельных возможностях государства. Правильная площадь перед дворцом создается в эпоху, когда России уже не надо утверждать себя на европейской сцене. Возглавив Священный союз, она теперь сама определяет политическую жизнь континента. А новые строго-торжественные строения российской столицы должны превознести непоколебимую мощь империи — создательницы этого союза.

Полярные времена — полярные архитектуры. Зодчему Росси надлежит слить их в логическом единстве. Дворец, сияющий на солнце белизной колонн, походит на огромную драгоценность. Будущее строение Карла Росси обязано стать для нее достойной оправой.

Казна выкупает дворцы у потомков Брюса и Ланского за 1 032 500 рублей. Примерно такую же сумму получают владельцы домов по Миллионной-Луговой. Теперь Росси может начинать свои строения.

Дом Брюса стоит параллельно Адмиралтейству. Если продолжить его до Мойки, то новое строение отрежет от площади значительный кусок и она утратит свои величавые размеры. Дом Ланского изогнут по дуге. И Карл Росси принимает решение: повторить эту композицию с восточной стороны. Тогда оба крыла огромного здания встанут на одной прямой, а средняя часть, словно под напором площади, прогнется дугой в сторону Малой Миллионной. Улица не даст соединиться крыльям здания. Улица нужна зодчему для связи площади с Невским и дальше — с пространством перед дворцом Чернышева (будущим Мариинским). Однако новое строение Росси внешне должно представлять единое целое, и зодчий решает прикрыть этот прорыв в фасаде двойной колоннадой. Но подобное решение слишком просто и потому неинтересно. Тогда на место колоннады встает широкая арка с проездом в центре и двумя проходами по бокам. Получается чуть тяжеловесно, и слишком назойливо лезет в глаза угол поворота Малой Миллионной. Росси сужает арку до ширины центрального проезда, а в затылок ей ставит вторую. Это уже лучше. Наконец рождается окончательный вариант: три арки — одна за другой. Причем те две, что обращены в сторону Малой Миллионной и Невского, развернуты на повороте как бы веером. Так они окончательно «укрывают» изгиб Малой Миллионной, и с площади его не видно. Как заметил один историк искусства, «здесь… Росси показал себя тем гением архитектуры, которому нужно строить не дома, а улицы и города».

Арка не только объединяет два крыла здания, но служит одновременно зрительным центром строения, протянувшегося более чем на полкилометра. Во имя определения этого центра приходится чуть укоротить крыло Министерства иностранных дел, берущее начало от набережной Мойки. Если здание Главного штаба разбито на тридцать одну ось (то есть один этаж протянулся на тридцать одно окно), то Министерство — только на двадцать пять. Стремясь утаить от зрителя эту асимметрию, Росси устраивает на крыльях здания, на уровне второго и третьего этажей, разновеликие портики: на Главном штабе — из четырнадцати коринфских колонн, а на корпусе Министерства — только из двенадцати. Такие же портики, но десятиколонные, примыкают непосредстаенно к арке. Они подготавливают зрительный переход от строгой глади стен здания к величественному и нарядному сооружению.

Своими размерами и скульптурным убранством арка превосходит все подобные триумфальные памятники античности. Сохранились проекты Росси, раскрывающие поиск наиболее совершенного декоративного убранства. Еще при жизни Александра архитектор задумал строгую, простую композицию: на аттике, венчающем арку, две женские фигуры (вероятно, Справедливость и Власть) поддерживают щит с гербом государства. Внизу, по обеим сторонам проезда, — неглубокие ниши, и в них каменные вазы. Над ними, на уровне второго этажа, фигуры древних воинов. Проживи Александр дольше, все было бы сделано по этому проекту. Николай остался недоволен скромностью убранства. Он пожелал увидеть монументальное сооружение, прославляющее доблесть и славу русского воинства. И тогда появился новый проект. На мощных гранитных пьедесталах у основания арки высятся хорошо пролепленные композиции из древнеруского оружия и доспехов — арматура. Над ними — старый и молодой витязи,