по левую руку, но не приближалась. Увидите одинаковые дома — вы на месте.

— Хорошо, — Балаболка «улыбнулась». — Мы выиграем вам немного времени. Как знать, вдруг эти минуты для кого-нибудь обернутся долгими годами счастливой жизни?.. Удачи, лидер.

Ахин кивнул, глядя вслед уходящей нежити. В его голове пустила гнилые корни мысль, что он только что отправил на смерть почти три десятка порождений Тьмы. На их вторую смерть, окончательную.

«Еще одна капля в океане жертв? Небольшая деталь, мелочь?.. — в черных глазах одержимого застыла картина опустевшей улицы. — Мелочи, все мы — лишь мелочи в механизме мира. Он вертится, крутится, стучит… иногда ломается. Как сейчас. И я иду его чинить, выбрасывая по пути лишние детали».

— Нам разве никуда не надо спешить? — проворчал Одноглазый, раздраженно почесывая шею и выковыривая ножом частички сухой кожи из-под расслоившихся темно-желтых ногтей. — Мы опять пропускаем все веселье.

Ахин молча повернулся и пошел вперед, постепенно ускоряя шаг. Вскоре он сорвался на бег. Одержимый пытался не думать ни о чем и просто бежал туда, откуда доносились воинственные вопли демонов и звуки боя. Но не от каждой тяжелой мысли можно убежать и спрятаться. С какими-то приходится бороться, с иными — жить.

Нежить последовала за лидером. Ожившие мертвецы передвигались стремительно и неестественно плавно, однако со временем они все равно растянулись по улице, растеряв последние претензии хотя бы на подобие боевого построения, так как не упускали возможности заглянуть в дома и проверить переулки, выискивая спрятавшихся людей, которые не успели убежать. И судя по тому, что численность отряда Одноглазого сократилась примерно на треть, кое-где они их все же находили. Дисциплины беглым рабам с кладбища явно не хватало. Впрочем, они изначально преследовали свои личные цели, присоединившись к Ахину.

Квартал фей уже близко. Тяжело дыша, одержимый остановился на центральной улице Камиена, упирающейся в фортификационную громаду Цитадели. На залитых кровью камнях мостовой лежали трупы людей и демонов.

— Я же говорил, — оскалился Одноглазый. — Пропускаем веселье!

— Вы нужны мне в квартале фей, — напомнил Ахин.

— До него еще добраться надо.

— Не забывай, зачем мы здесь.

— Не сомневайся, — мертвец покосился пустой глазницей на одержимого: — Я помню, зачем я здесь. И я очень огорчусь, если не получу свое.

Ахин решил промолчать, хотя ему было что сказать. Просто сейчас нужно промолчать. Он кивнул, соглашаясь с собой, и пошел дальше.

А тем временем на центральной улице продолжало разгораться пламя сражения. Солдаты атланской армии стояли несокрушимым строем, сдерживая демонов Турогруга. Люди даже не пытались атаковать и стойко держали оборону. Очевидно, они ждали, пока подойдут основные силы и подкрепление со стороны городской стражи. Только тогда будет нанесен ответный удар, который положит конец нелепому вторжению одержимого.

Но Турогруг не сдавался и раз за разом бросался на ровные ряды солдат. Раньше, в боях у границы Пустошей, он был вынужден сбегать, чтобы доставить награбленное в людских поселениях своему народу. Так гласили заветы старейшин и суровая необходимость, ибо иначе никто не смог бы выжить в бесплодных землях. Но сейчас вождь обязан отдать долг чести, заплатить кровью за былые унижения и отвоевать будущее для свободного и гордого демонического рода.

Однако наступление порождений Тьмы постепенно захлебывалось. Израненные демоны пытались пробиться сквозь строй хорошо вооруженных и обученных солдат, шагая по телам павших сородичей, но вынуждены были отступать, чтобы, собрав остатки сил, вновь ринуться в атаку. Они жертвовали собой и упрямо шли на врага, яростно рычали, брызжа окровавленной слюной, на последнем издыхании наносили удары своим грубым оружием, хватались когтистыми руками за щиты и прыгали вперед, пытаясь повалить противника. Колоть, кромсать, толкать, рвать, кусать!

Пусть и ненадолго, но демонов пока еще было больше, чем армейцев. Однако на неширокой улице число не имело значения. Обходить по переулкам нельзя — зажатые в тесноте и разобщенные порождения Тьмы обречены на бесславную гибель. Давать людям время на перегруппировку тоже нельзя, необходимо постоянно атаковать, претерпевая одно поражение за другим. Ниже по улице уже собирала силы городская стража, со всех сторон слышались команды бригадиров. Турогруг со своими демонами и Ахин с нежитью Одноглазого были окружены. Как только к созданиям Света подойдет подкрепление, солдаты начнут контратаковать. Времени практически не осталось. Скоро восстание одержимого закончится. И в истории оно останется лишь бессмысленным кровопролитием.

Но Ахин еще жив. И его крохотная армия жива. Порождения Тьмы измотаны, изранены и готовы к смерти, но все равно продолжают сражаться. К тому же гатляурская гвардия до сих пор не показалась.

«Значит, план работает, — не без тени удивления отметил одержимый. — Балаболка смогла отвлечь гатляуров. Но демоны не справляются, им не пробиться через строй армейцев. Да, это не крестьяне и даже не стражники. Нужно что-то предпринять… И я знаю что. Пути назад уже нет. Пролито слишком много крови. Но должно пролиться еще больше. Иначе все будет напрасно».

Вокруг Ахина клубилась обреченность, ужас и боль. Последние вздохи умирающих делали воздух плотнее, взгляды стекленеющих глаз запечатлевали мир в серых тонах, от тел убитых исходил потусторонний холод, а волны страха взбивали и смешивали все это в единую темную субстанцию, неотъемлемой частью которой был сам одержимый. Ахин не знал, что она представляет собой и как ее использовать, но он был обязан попробовать. Отдаться Тьме без лишних мыслей и чувств. Как тогда. Как в подвале дома знахарки Илакаи.

— Турогруг! — позвал одержимый, пытаясь перекричать шум боя и воинственные вопли демонов.

Но вождь не слышал. Он снова бросился в атаку, поднырнув под жаждущие крови жала копий. Проскрежетав когтями по земле, Турогруг рванул вперед и врезался плечом в щит. Солдат пошатнулся, но сзади его придержали товарищи. Строй устоял.

Демон взревел и опустил секиру на голову человека. Выбив искры из шлема, лезвие ужасающего оружия скользнуло вниз и, скрипнув о край наплечника, вгрызлось в плоть солдата. Неглубоко, но сражаться тот уже не сможет. Турогруг был вынужден отступить на два шага, чтобы увернуться от колющего удара короткого меча, вынырнувшего откуда-то сбоку, и отбить копье, устремившееся к его голове с задних рядов армейцев. Но когда вождь собрался вновь атаковать, добить раненого и наконец-то прорваться сквозь сплошную стену щитов, он увидел, что на том месте уже стоял совсем другой человек, совершенно здоровый и полный сил. Строй устоял.

Турогруг отмахнулся от очередного копья, но следующее вонзилось ему под ключицу. Сдавленно зарычав от боли и ярости, он перерубил древко и тут же наотмашь взмахнул секирой снизу вверх. Удар пришелся по краю щита. Солдата качнуло в сторону. К крохотной щели