– Да.

– Наш долг их освободить, – отчеканил Рулад и снова принялся расхаживать. Никто ничего не сказал, единственным звуком, последовавшим за этими словами, было зловещее позвякивание золотых монет.

Удинаас тихонько прошел вперед и встал позади трона. То, как легко Рулад позволял колдуну-королю собой манипулировать, вызывало в нем чувство, близкое к жалости. За всеми этими монетами, за разноцветным мечом скрывался всего лишь неопытный и развращенный юный эдур. Ханнан Мосаг был вынужден уступить трон перед мощью Рулада, но от амбиций правителя вовсе не отказался.

– Мы построим корабли, – заговорил наконец император. – Думаю, такие же, как у летерийцев. Большие, пригодные для дальних плаваний. Ты сказал, что там сохранились и миры тисте анди? Мы их завоюем и обратим в рабство, они станут корабельной обслугой. Приступим, как только падет Летер, как только наша империя победит.

– Государь, когда я говорил про другие миры… некоторые из них позволят нам путешествовать быстрей. Между ними есть… врата. Я найду способ их открывать, управлять ими. Если в этих скрытых мирах есть моря, мы сможем плавать так быстро…

– Моря? – расхохотался Рулад. – Даже если морей нет, тебе придется их создать!

– Государь?

– Открой один мир над другим. Выпусти воду из океанского мира в пустынный.

Глаза колдуна-короля чуть расширились.

– Это приведет к чудовищному… опустошению.

– Ты хочешь сказать – к очищению? В конце концов, разве империя эдур должна ограничиться одним миром? Смотри шире, Ханнан Мосаг. – Он сделал паузу, поморщился, словно его свело внутренней судорогой, и продолжил напряженным голосом: – Именно это и дает власть. Да, именно это. Способность видеть явления во всей их… огромности. Видеть потенциал. Кто после этого устоит перед нами? – Он резко развернулся: – Удинаас? Где ты был?

– В гавани, император.

– С какой целью?

– Смотрел, как пируют акулы.

– Ха! Ты слышал, Ханнан Мосаг? А ты, Халл Беддикт? Вот кто проявил истинное хладнокровие – наш собственный раб! Значит, наш выбор был верным. А теперь скажи нам, Удинаас, веришь ли ты в эти сокровенные миры?

– Если истина не лежит на поверхности, император, неужели следует закрывать на нее глаза? Как я могу не верить?

Ханнан Мосаг вздрогнул, его глаза сузились. Неожиданно прозвучал негромкий и неторопливый голос Майен:

– Пернатая Ведьма утверждает, что он одержим.

На несколько ударов сердца все умолкли. Рулад медленно приблизился к Удинаасу.

– Одержим? Кем же, Майен? Рабыня не сообщила тебе подробностей?

– Вивалом. Разве вы не помните тот случай?

– Урут Сэнгар его проверила, императрица, – возразил Ханнан Мосаг.

– Да. И ничего не нашла. Не нашла яда в крови.

Рулад пристально вглядывался в лицо раба.

– Удинаас?

– Я тот, кого вы видите, господин. Если во мне и есть яд, я об этом ничего не знаю. Госпожа Урут была вполне уверена, иначе она сразу же приказала бы меня убить.

– Тогда откуда подобные обвинения со стороны Пернатой Ведьмы?

– Возможно, – пожал плечами Удинаас, – она хочет отвлечь от себя внимание, чтобы побои были не столь жестокими.

Рулад вытаращил на него глаза, потом резко повернулся.

– Побои? Нам сообщили, что шальная магическая атака…

– Ну и кто здесь отвлекает от себя внимание? – усмехнулась Майен. – А вы что же, ставите слова раба выше слов собственной жены?

Похоже, император решил не продолжать.

– Разумеется, нет, Майен. – Он повернулся к Ханнану Мосагу. – А ты что скажешь?

Сдвинутые брови Ханнана Мосага демонстрировали прямо-таки безупречный баланс между недоумением и заботой.

– О чем я должен высказать свое мнение, государь? О том, течет ли в жилах этого Удинааса кровь вивала, или о том, что ваша супруга избивает свою рабыню?

Майен усмехнулась.

– О Рулад, разве я могла надеяться, что вы мне поверите? Моя рабыня ведет себя возмутительно. Сказать по правде, я подумываю о том, чтобы взять другую, половчей и не столь… критически настроенную. Можно подумать, у рабыни есть право что-то одобрять или не одобрять.

– Не одобрять? – переспросил император. – Что и почему?

– Скрывается ли внутри Удинааса вивал? – потребовала Майен, тверже усаживаясь на кушетке. – Ханнан Мосаг, проверьте этого раба!

– Кто здесь приказывает?! – взвизгнул Рулад так, что все застыли на месте. Взлетевший в воздух меч императора вздрагивал вместе с судорогами, сотрясавшими его тело. – Вы здесь решили с нами шутки шутить?

Майен, с расширившимися от нескрываемого ужаса глазами, вжалась в спинку кушетки. Император вперил в нее яростный взгляд, затем перевел его на Ханнана Мосага, потом опять на нее.

– Всем удалиться, – выдохнул он наконец. – Всем, кроме Удинааса. Немедленно!

Ханнан Мосаг открыл было рот, чтобы возразить, но передумал и направился к выходу из шатра, Халл Беддикт проследовал за ним. Майен, набросив на себя расшитое серебром покрывало с кушетки, заторопилась следом, Пернатая Ведьма старалась не отставать.

– Жена!

Она замерла.

– В семье Сэнгаров никогда не считалось достойным избивать рабов. Немедленно прекрати. Если рабыня не справляется, найди другую. Тебе понятно?

– Да, государь.

– Оставь нас.

Когда все удалились, Рулад, опустив меч, некоторое время изучал Удинааса, потом заговорил:

– Мы отнюдь не закрываем глаза на попытки нас использовать. Колдун-король считает, что мы слишком молоды и мало что знаем, но ему самому ничего не известно об истинах, что были нам открыты. Майен… Когда мы с ней, она словно мертвая. Нам следовало оставить ее Фиру. Мы совершили ошибку. – Он моргнул, словно приходя в себя, и уставился на Удинааса с неприкрытым подозрением. – А ты, мой раб? Какие тайны скрываешь от меня ты?

Удинаас опустился на одно колено и ничего не ответил.

– От нас ничего не скрыть! – объявил Рулад. – Подними-ка взгляд, Удинаас.

Он повиновался и увидел, что над ним склоняется призрак.

– Тень обследует тебя, раб. Если ты прячешь в себе яд, она его найдет.

Удинаас лишь кивнул. Давай, Рулад. Я устал. Скорей бы уже все кончилось.

Призрак подался вперед и обволок его:

– Ах-ах, сколько тут тайн!

Удинаас, узнав голос, закрыл глаза. Как остроумно, Сушеный. Надо полагать, ты сам вызвался?

– Среди нас очень много пострадавших в бою, потерявших своих. Этот сукин сын нас совсем не жалеет. Думаешь, после такого у него найдется много добровольцев? Мое преимущество в том и заключается, что я не подчинен и всегда смогу отказаться там, где мои сородичи не смогли бы. Ты думаешь, он способен заметить разницу? Практика показала, что нет! – Долгий, отдающий безумием смех. – И знаешь, что я обнаружил, Удинаас? Оставайся с этим сумасшедшим. Дело в том, что он направляется в Летерас, а ты именно там нам и нужен.