О. Брат.

Послушай, Пирс, ты же мне все рассказал. Только что выложил весь план, а сам его до сих пор так и не видишь. У нас больше общего, чем тебе кажется. Ты вдумайся. Сейчас уже всем известно, что, кто бы там ни стрелял в Певца, целил в сердце, но попал в грудь потому лишь, что Певец на тот момент делал выдох, а не вдох, верно? Это даже в книге про него написано. Но тогда, в семьдесят восьмом, кто мог это знать, кроме самого Певца, того ганмена и, получается, тебя? И вот до Джоси дошло, что он сболтнул тебе нечто, чего ты не должен был знать, – ведь, на то пошло, даже больница могла назвать лишь место, куда попала пуля, а не то, куда метился киллер. Я-то знал, что выстрел тот сделал Джоси, но узнал это лишь в семьдесят девятом году, не раньше. И даже тогда никто не мог знать умысла, за исключением того, в кого, собственно, стреляли, и того, кто пытался застрелить. Не выдал ли Джоси тебе интервью как раз вскоре после этого? Должно быть, так… Черт возьми, юнош мой, да ты у нас прямо из кино. Взять тот же Грин-Бэй: пускай о нем на сегодня все знают, но если я тебя верно понял, то правду о нем ты установил гораздо раньше, чем все, вместе взятые. Тебя, часом, не Шерлок зовут? Так что убить тебя Джоси пытался или из-за того, что ты выяснил, кто именно поднял руку на самого Певца, или же потому, что ты вызнал всю подноготную насчет Грин-Бэй. Хотя не могу взять в толк, зачем он пытался убить своих же собственных людей… Не знаю, что и сказать.

А впрочем, о Грин-Бэй забудь. Хоть ты о нем и знаешь сверх меры, но то, что убить тебя посылали самого Тони Паваротти, уже само говорит о многом. А послать его мог точно только Джоси Уэйлс. Тут вопросов нет: он смекнул, что ты знаешь про то, что это он пытался грохнуть Певца. Или хотя бы со временем об этом догадаешься. Но догадливость твою он, как видно, переоценил: шесть лет минуло, а тебе ничего и в голову не пришло…

Ну вот, теперь одно клеится к другому. Вот, стало быть, зачем ты нагрянул ко мне с визитом… Должно быть, я один на всем свете, кто разделяет теперь с тобой что-то общее. Надо же, каково: лишь двое из тех, кого Джоси Уэйлс пытался убрать, до сих пор живы. А он между тем с часу на час должен приземлиться в Нью-Йорке.

Двадцать пять минут назад самолет сел в аэропорту Кеннеди, и как раз сейчас мы покидаем зону таможни. Одна птица нащебетала мне, что такое происходит, только когда приземляются ямайцы. Не знаю, откуда я знаю, просто знаю. Когда в прошлый раз я летал на Багамы, один опездол с таможни во всеуслышание сказал: «Всем ямайцам просьба встать слева от очереди». Ни на какое «лево» я, понятно, становиться не стал, и никакой кретин не сказал мне ни слова, когда я прошел прямиком через зону досмотра и предъявил на контроле свой паспорт. Даже чемодана не открывая. Не поступил ли однажды таким же образом Певец, стоя в очереди, когда таможенник завел с ним свою еботень с досмотром? Просто взял свою сумку и двинулся к выходу наружу…

Двоих ямайцев из этого строя уже укатывают вместе с тележками, а одну ямайку так и вовсе сопровождают три офицера. Вот дура; надеюсь, кокс она запихала себе в задницу, а не в манду или, хуже того, заглотила: каждая минута такого хранения дорого ей обойдется. Кто меня послушает, может ненароком решить, что все ямайцы до единого – мулы по перевозке наркоты.

Зря эту перевозчицу задержали здесь: позор для страны. Шмон надо было устраивать еще на борту. Посреди полета, на высоте тридцати двух тысяч футов, стюардесса объявляет, что сейчас будет подан обед. Моя попутчица лишь один раз смотрит на то, что подают, и говорит: «Такое, как говорится, не ртом, а другим местом впору есть. Хорошо, что я захватила свой хавчик». Мне волей-неволей приходится смотреть, как она вынимает ведерко из-под мороженого, где лежат жареная рыба, горох и рис. Первый класс затмевает такая вонина, что я чуть не спрашиваю стюардессу пересадить меня куда-нибудь назад – я даже готов заплатить за то место. Или это, или выхватить ствол (если б я его с собой взял) и треснуть им эту засранку по башке.

«Добро пожаловать в Соединенные Штаты, мистер…»

Из багажного отделения я выхожу как раз в тот момент, когда двое офицеров наваливаются на молодую женщину из очереди и кидают ее на пол. За пределами таможенной зоны мы все равно находимся внутри аэропорта – еще одно, что отличает Штаты от Ямайки. А вон и Юби, держится впереди толпы преимущественно негритосов и индийцев, ждущих выходящих пассажиров. Роскошно-синий шелковый костюм с белым платком в нагрудном кармане придает ему сходство с темнокожим из «Полиции Майами». Надо обязательно посмотреть этот сериал. Что-то мне подсказывает, что, если назвать его Таббсом[270], ему это понравится: парень с окраины, кажущий из себя крутого, только ему это действительно удается. О Ревуне я тоже размышляю изрядно, но не в таких выражениях и не в этой связи… А что это у него в руке за хреновина?

– Юби?

– О мэн! Мой мэн-супермен, – приветствует он на здешний мажорно-ниггеровский лад, а сам все держит в руках плакатик с надписью «Джоси Уэйлс» (примерно такие же транспаранты с именами держат по соседству с ним два шофера).

– Это что?

– Ха-ха, это? Это шутенция, именуемая «Джоси Уэйлс».

– Да? Что-то не смешно.

– Бог ты мой, Джоси, куда подевалось твое чувство юмора? Или его у тебя никогда и не было?

Ненавижу, когда ямайцы начинают имитировать америкосовский базар. Когда они на нем блеют, мне как будто железом по стеклу. Я в ответ скалю зубы:

– Это ближе к теме, но не лги самому себе.

Тут он залихватски пуляет плакатик в воздух, подхватывает мою сумку и берет курс на выход. Я иду следом, при этом машинально глядя, как плакатик планером снижается и приземляется возле стойки проката автомобилей.

– Наверное, интересно приземляться в Нью-Йорке вечером, когда стемнело, – мечтательно произносит Юби. – Вид совсем иной, чем днем.

– Как скоро мы будем в Бушвике?

– Да подостынь ты, Джоси, не гони лошадей. Вечер еще только начинается, а ты только что прибыл. Ты голоден?

– В самолете кормили.

– Ты к той жрачке небось и не притронулся. А вот мы тебя угостим бостонским цыпленком джерк на Бостон-роуд. Как тебе?

– Ты всерьез полагаешь, что я прилетел с Ямайки затем, чтобы поесть второсортной ямайской еды? Так, что ли?

– Ну ладно, а как насчет бигмака? Такущий вот бургер, а?

На парковке к нам подчаливает и останавливается черный минивэн. Может, оно и хорошо, что я не захватил с собой ствол, иначе бы я его сейчас выхватил. Однако это не даунтаун Кингстона. Дверца отъезжает, и Юби кивком указывает внутрь. Именно по этой причине я туда не влезаю, пока первым не усаживается он.

– Добрый старый Джоси, – кивает он с улыбкой. – Спустя все те годы так никому и не доверяет.