ты можешь это знать? Почему ты веришь тому, кто посмел сказать про нее такую наглую ложь?

— Вообще-то, она сама заявила мне об этом! — Эдвард презренно хмыкает, скрестив руки на груди. — Хоть один раз эта девица сказала мне правду и дала понять, что в ее постели побывало уже сотня или тысяча мужиков.

— Я не узнаю тебя, Эдвард! Ты совсем не похож на себя и превратился в какого-то демона! Что произошло с тем милым мальчиком, которого я знала? Почему я сейчас разговариваю с чудовищем, которое смеет так оскорблять и унижать слабую девушку?

— Во всем виновата только она одна. Если бы Наталия сразу рассказала мне всю правду, когда она предпочла молчать, врать и оскорблять меня, то я бы, возможно, смог ее понять. Впрочем, сейчас мне не нужна ее правда. Она может идти с ней к черту. Рочестер подтвердила, что я стал очередной ее игрушкой. Мне этого достаточно, чтобы сделать вывод о том, с какой стервой встречался в течение нескольких месяцев.

— Да уж… — задумчиво произносит Виктория, приложив руку ко лбу. — В кого же ты превратился… Не удивительно, что эта девочка отказывается что-то говорить. Ты настолько сильно запугал бедняжку, что она теперь шарахается от тебя и боится лишний раз раскрыть рот.

— Я? — громко удивляется Эдвард, тыкнув в себя пальцами. — То есть, вы считайте, что я напугал ее до смерти и заставил сказать, что она никогда не любила меня?

— Если она тебя так боится и не хочет никому ничего говорить, то у меня есть основания полагать, что ты поступил с ней просто омерзительно. Может, она правильно сделала, что покончила с вашими отношениями. Ты стал таким бешеным, что запросто можешь и зарезать кого-нибудь.

— Ха, то есть, вы думайте, это я виноват во всем, что произошло между мной и этой мерзавкой?

— Нет, Эдвард, я ни в чем тебя не обвиняю. Хотя мне очень не нравится то, как ты себя ведешь. Вот был бы сейчас мой муж жив, он бы был в шоке от того, что ты говоришь о слабой девушке. И уж точно научил бы тебя уважать их и не опускаться до оскорблений, даже если кто-то тебя сильно унизил.

Эдвард широко раскрывает рот, будучи возмущенным из-за того, что Виктория уверенно обвиняет его в том, что он виноват в конфликте с Наталией.

— Миссис Ричардсон, я не понимаю, вы кого сейчас защищайте: ее или меня? — повышает голос Эдвард. — Эту проститутку, которая никогда не выйдет замуж, или человека, которого эта кобра предала?

— Я никого не защищаю, потому что вы оба не правы. Она тоже виновата в том, что усугубила все и позволила себе сказать много неприятного в твой адрес. А ты запугал ее до смерти и заставил молчать. Она уже лишний раз и боится рот раскрыть, ибо не знает, что ты с ней сделаешь после того, как услышишь хоть одно слово из ее уст.

— О чем вы говорите? — Эдвард резко соскакивает с кровати и поворачивается к Виктории лицом, расставив руки в бока. — Да я никогда даже не думал о том, чтобы запугивать ее! Она сама решила молчать и врать абсолютно всем. Если Рочестер хочет однажды остаться одна и потерять всех тех, кто устанет от ее лживого «со мной все в порядке», то пускай.

— Тогда почему она тебя так боится, что не хочет говорить тебе правду? — слегка нахмурившись, скрещивает руки на груди Виктория. — Если ты так упорно отрицаешь свою причастность к запугиванию!

— Потому что она трусиха. Лживая трусиха! Не удивлюсь, если с кем-то из своих мужиков она спала за деньги и зарабатывала голыми грудью и задницей.

— А знаешь, Эдвард, я не удивлена, что она молчит. Ведь сейчас ты похож на разъяренного тигра, который может наброситься на кого угодно. Да я бы и сама испугалась с тобой находиться, когда ты готов взять револьвер и убить человека.

— Миссис Ричардсон, я поверить не могу, что вы такое говорите, — быстро качая головой и с ужасом во взгляде смотря на Викторию, приходит в шок Эдвард. — Думайте, мне приятно быть таким? Вовсе нет! Я стал таким из-за Наталии! Это она заставила меня разозлиться так, как я не злился еще никогда в своей жизни. Ей удалось пробудить во мне зверя.

— Нет, Эдвард, ты не стал таким. Ты и являешься таким. Или таким образом ты пытаешься скрыть свою настоящую личность. А значит, ты — не тот, за кого себя выдаешь. И я не удивлюсь, если ты свяжешься с какими-нибудь бандитами и начнешь грабить или убивать.

— Разве я выгляжу так, будто готов кого-то убить?

— Сейчас — да. Извини, Эдвард, но ты пугаешь меня, и я боюсь, что ты можешь сделать со мной. Если ты совершенно не жалеешь ту милую девочку и так оскорбляешь ее, то это очень многое говорит о тебе как о человеке.

— Черт возьми, зачем я вообще согласился все рассказать вам? — хлопнув рукой по лбу и держа другую у себя на боку, недоумевает Эдвард. — Ведь я знал, что обязательно услышу упреки и обвинения свой адрес! Был уверен, что вы точно захотите защитить эту драную кошку.

Эдвард начинает нервно ходить по всей комнате, вцепившись в свои волосы.

— Да, не ожидал я от вас такого… — с обидой говорит Эдвард и, несильно сжав переносицу, резко выдыхает. — Черт, я на мгновение подумал, что вы и правда мне поможете и что-то посоветуйте. А вместо этого вы прочитали мне целую лекцию о том, как мне надо себя вести.

— Твои поступки говорят сами за себя.

— Какие поступки? Разве я должен целовать Наталии ее прекрасные ножки за то, что она спит с чужими мужиками и держит меня как одну из своих кукол, что были у нее в детстве? Захотела — взяла и поиграла! А надоело — отбросила в сторону и увлеклась другими игрушками! Нет, миссис Ричардсон, у меня еще есть гордость, и я не собираюсь становиться ее марионеткой и верить ее лжи.

— У тебя нет права так злиться на нее в то время, как ты сам лжешь всем подряд. Твои близкие могут только догадываться о тех делишках, которыми ты занимаешься втайне ото всех. Но однажды придет день, когда тебе придется все выложить на блюдечко. Или найдется человек, который сам сдаст тебя и расскажет что-то, что никто о тебе не знает.

— Даже если у меня и есть какие-то дела, то вас или кого-либо они не касаются. И со