собеседников складывалось впечатление, что они разговаривают с тайным агентом, находящимся при исполнении некоего важного и благородного задания. Ньют всегда так разговаривал, даже если живо интересовался предметом беседы.

— Прогуляемся? — переспросила Кэтрин.

— Ну да. Шаг один, шаг второй, по лесам и долам, по мостам…

— Я не знала, что ты вернулся.

— Да вот сию минуту прибыл.

— Служба еще не кончилась? — спросила Кэтрин.

— Семь месяцев осталось, — ответил Ньют. Он служил рядовым первого класса в артиллерии. Мятая форма, пропыленные насквозь сапоги, щеки заросли щетиной. Он потянулся к журналу: — Какой красивый журнальчик, дай посмотрю.

Кэтрин дала.

— Я выхожу замуж, Ньют, — сказала она.

— Я понял. Пойдем гулять.

— У меня страшно много дел, Ньют. Свадьба уже через неделю.

— Прогулки — это полезно. Придешь веселая и румяная. Будет у твоего жениха румяная невеста. — Он принялся листать журнал, показывая на фотографии невест: — Как эта… и вот эта… и эта.

При мысли о румяных невестах Кэтрин залилась краской.

— Это будет мой свадебный подарок Генри Стюарту Чейзенсу, — продолжал Ньют. — Сходив с тобой погулять, я подарю ему румяную невесту.

— Откуда ты знаешь, как его зовут?

— Мама написала. Из Питсбурга, значит, приехал?

— Да. Он бы тебе понравился.

— Может быть.

— Ты… ты придешь на свадьбу, Ньют?

— Вряд ли.

— Такая короткая побывка?

— Побывка? — переспросил Ньют, любуясь разворотом с рекламой столового серебра. — Я не на побывке.

— Как? — удивилась Кэтрин.

— Это называется «самоволка», — пояснил Ньют.

— Ой, Ньют, что ты такое говоришь? Я тебе не верю! — воскликнула Кэтрин.

— Я сбежал из армии, — сказал он, все еще листая журнал.

— Зачем, Ньют?

— Хотел узнать, как называется узор на вашем столовом серебре. — Он стал читать названия узоров из журнала: — «Альбемарль»? «Хизер»? «Легенда»? «Рэмблер-роуз»? — Он поднял глаза и улыбнулся. — Хочу подарить вам с мужем ложечку.

— Ньют, Ньют, я серьезно!

— Давай погуляем, очень тебя прошу.

Она заломила руки в шуточном гневе.

— Ах, Ньют, да ты просто дурачишься, ни в какой ты не в самоволке!

Ньют тихо изобразил вой полицейских сирен и поднял брови.

— Откуда… откуда ты сбежал?

— Из Форт-Брэгга.

— Это в Северной Каролине? — спросила она.

— Верно, — ответил он. — Рядом с Фейетвиллом — это где маленькая Скарлет О’Хара ходила в школу.

— Как же ты сюда добрался, Ньют?

Он помахал рукой с оттопыренным большим пальцем.

— Два дня на попутках.

— А твоя мама в курсе?

— Я не к ней приехал.

— К кому же тогда?

— К тебе.

— Зачем?

— Затем, что люблю тебя, — просто ответил он. — Ну теперь-то мы можем прогуляться? Шаг один, шаг второй, по лесам и долам, по мостам…

Они вышли из дому и побрели по лесу: дорожка была усыпана коричневыми листьями.

Кэтрин очень злилась и волновалась, чуть не плакала.

— Ньют, — сказала она, — это безумие какое-то!

— Почему же?

— Ты так не вовремя признался мне в любви! Ведь ты раньше никогда ничего подобного не говорил! — Она остановилась.

— Пойдем дальше.

— Нет! Ни шагу больше не сделаю! Напрасно я вообще с тобой пошла!

— Но пошла же.

— Чтобы увести тебя подальше от дома! Если бы кто-нибудь из родных подошел и услышал, что ты несешь, да еще за неделю до свадьбы…

— Что бы они подумали?

— Что ты спятил!

— Почему?

Кэтрин глубоко вздохнула и начала речь:

— Скажу так: я глубоко польщена и почтена твоей безумной выходкой. Мне не верится, что ты действительно сбежал из армии, но, может, это и правда. Мне не верится, что ты меня любишь, но, может, это и правда. И все-таки…

— Это правда.

— Что ж, я польщена, — сказала Кэтрин, — и я очень люблю тебя как друга, Ньют, очень-очень, но теперь слишком поздно! — Она попятилась. — Ты даже ни разу меня не целовал! — Она тут же выставила вперед руки. — Это не значит, что надо целовать сейчас. Я просто объясняю, как это все неожиданно. Понятия не имею, что мне теперь делать!

— Просто давай еще немного погуляем. Хорошо проведем время.

Они пошли дальше.

— На что же ты надеялся? Чего ждал? — спросила Кэтрин.

— Откуда мне было знать, на что надеяться? Я ничего подобного в жизни не делал.

— Ты ведь не думал, что я брошусь в твои объятия? — предположила Кэтрин.

— Может, и думал.

— Прости, что не оправдала ожиданий.

— Я нисколько не расстроен, — сказал Ньют. — Я не рассчитывал на это. Мне хорошо даже просто гулять с тобой.

Кэтрин снова остановилась.

— Ты ведь знаешь, что будет дальше?

— Не-а, — ответил Ньют.

— Мы пожмем друг другу руки, попрощаемся и расстанемся друзьями, — сказала Кэтрин. — Вот что будет дальше.

Ньют кивнул:

— Хорошо. Вспоминай обо мне иногда. Вспоминай, как я тебя любил.

Сама того не желая, Кэтрин расплакалась. Она повернулась спиной к Ньюту и вгляделась в бесконечную колоннаду леса.

— Что это значит?

— Это значит, что я очень злюсь! — воскликнула Кэтрин и стиснула кулаки. — Ты не имел права…

— Я должен был убедиться.

— Если б я тебя любила, ты бы сразу об этом узнал!

— Правда?

— Ну да. — Кэтрин повернулась к нему. Щеки у нее изрядно покраснели. — Ты бы узнал.

— Как?

— Ты бы увидел… Женщины не умеют скрывать чувства.

Ньют пригляделся к Кэтрин. Она с ужасом осознала, что сказала истинную правду: женщины не умеют скрывать любовь.

Ее-то Ньют и увидел.

А увидев, сделал то единственное, что мог и должен был: поцеловал Кэтрин.

— Это черт знает что такое! — воскликнула она, когда он выпустил ее из объятий.

— Правда?

— Напрасно ты это сделал!

— Тебе не понравилось?

— А ты чего ждал… дикой, безудержной страсти?

— Повторяю: я никогда не знал и по-прежнему не знаю, что будет дальше.

— Мы попрощаемся, и все.

Он немного нахмурился.

— Хорошо.

Кэтрин произнесла еще одну речь:

— Я не жалею, что мы поцеловались. Это было очень приятно и мило. Нам