стихов о любви к ГДР!), который «Унзере Цайт» описала под заголовком: «Восторженное одобрение – несмотря на несогласие». Вместо ожидаемых 50 участников собралось в два раза больше поклонников Хакса и толкователей Хакса, и только Вы, к их сожалению, пребывали где-то вдали.

Почему, собственно говоря?

Я хотел бы ответить на вопросы из ваших последних двух писем.

Вернемся к Лосурдо. Мой памфлет против его «Бегства от истории» появится в следующем номере «Штрайтбарер Материализмус» Эггердингера, а пока что препринт публикации распространяют в Берлине в виде брошюры. Тем временем не только «Юнге Вельт», но и Герман Копп* из «Марксистише Блеттер» старается поднять «волну Лосурдо» в окрестностях ГПК. Например, в последнем номере (!) он рекламирует извращенную мешанину неправильного и правильного у Лосурдо как «новейшие левые идеи». Поэтому я думаю, что мой памфлет, на самом деле, очень нужен и поэтому не был и не является пустой тратой времени.

Что касается Ваших ожиданий относительно моего призвания, «дела всей жизни» (как Вы это называете), а именно истории ревизионизма, то я очень боюсь разочаровать Вас. Я могу лишь предоставить материал для такой работы (как и Вы, я считаю ее срочно необходимой). Сделать из него то, что Вы, по-видимому, ожидаете от меня, – выше отмеренных мне сил и времени. Впрочем, думаю, что я уже не раз предоставлял тезисы для этой работы. Кстати: Ваше письмо от 28.8. с.г., где Вы причисляете меня к «ученым», спровоцировало меня на сочинение стиха:

Я – не ученый и не бывал им, я просто Госвайлер, обычный малый.

Теперь о более серьезном. Вы упрекаете наше руководство в том, что оно не сумело ввести чрезвычайное положение против численного меньшинства контрреволюции. Что Вы подразумеваете под «численным меньшинством контрреволюции»? На какое большинство могло опереться руководство в случае введения чрезвычайного положения? У него же не было большинства даже в партии! И кто Вам сказал, что не было серьезных попыток создать анти-ревизионистский союз с другими социалистическими государствами? Во всяком случае, заключить такой союз с руководством ЧССР было возможно, и такие попытки предпринимались, чему есть некоторые доказательства. С другой стороны, сделать что-то подобное с Болгарией Живкова было невозможно. И даже если бы все три названных Вами страны заключили подобный союз, чего бы они реально добились, будучи зажаты на востоке и на юге между СССР Горбачева и двумя тайными союзниками ФРГ, а именно Польшей и Венгрией? Да еще Югославия. И ФРГ на западе. Нет, для чего-то подобного было слишком поздно. Это нужно и можно было сделать уже в феврале-октябре 1956 г. – без войны и с помощью Китая. Последний шанс появился в 1964 г., когда свергли Хрущева. Но тогда не обошлось бы без военных действий против Польши и Венгрии и без нового разрыва с Югославией. Можно только гадать, какую реакцию это вызвало бы на международном уровне. Но не забывайте, что тем временем во всех социалистических странах выросло новое поколение, воспитанное совершенно в духе хрущевского ревизионизма, часть его представителей уже заняла командные посты, и их вес продолжал расти с каждым уходящим годом. Кстати, я ценю ваш оптимизм в отношении Китая и России. Мои желания совпадают с Вашими надеждами, но, видимо, мои опасения больше Ваших.

Вернемся к «Юнге Вельт». В одном из воскресных приложений была помещена рецензия на книгу, где рассматривается эпизод 1955/56 гг., который и я описал и подробно осветил в моей «Хрущевиаде». Речь идет о неоднократных тайных переговорах между Шеффером, министром финансов Аденауэра, и Винченцем Мюллером, тогдашним заместителем министра обороны ГДР. Книга подтверждает высказанное мной в 1958 г. подозрение, что эти переговоры были направлены на свержение Ульбрихта. Зигфрид Прокоп, рецензент, также подтверждает это, но считает Винченца Мюллера достойным награды. Я написал Шлёцелю письмо и предложил, исторической правды ради, опубликовать в «Юнге Вельт» выдержку из моей «Хрущевиады». Как и следовало ожидать, ответа я не получил до сих пор (5 февраля). Прилагаю мое письмо Шлёцелю и выдержку из «Хрущевиады»*.

Сейчас я могу даже приложить копию титульного листа первого тома «Хрущевиады». Он отправится в печать, как только я прочту корректуру. Вычитку нужно сдать в этом месяце. Первый том охватывает период до 20-го октября 1957 г. и заканчивается непоколебимой уверенностью в победе над ревизионистской контрреволюцией.

Тот, кто прочтет это сегодня, только головой покачает:

Как можно было быть таким слепцом! А качатель головой, если он был осси и тогда еще товарищем, напрочь забывает, что сам-то он в то время был не менее уверен в победе, а может быть, вообще не имел представления о том, какая опасность грозила нам, начиная с 1953–56 гг.

Наконец-то я на этот раз закончил.

Приветствую Вас сердечно

Ваш Курт Госвайлер

34 Госвайлер – Хаксу 8.2.2001

Дорогой г-н Хакс,

я еще раз перечитал Ваш разнос «Георга Нострадамуса» и его ответ в номере 11/00 «конкрет», и это побудило меня злоупотребить Вашим терпением. В дополнение ко вчерашней бандероли отправляю Вам еще одно послание.

О таких, как Фюльберт с его 500-летним капиталистическим будущим и нападками на Вас, у меня на родине, в Швабии, обычно говорят: «Парень совсем сбрендил!»

К несчастью, это безумие поразило и других, в том числе, Рольфа Веллэя, которого, я уверен, Вы тоже цените. На конференции по империализму в октябре прошлого года* Рольф неожиданно разразился дискуссионной речью*, в которой призвал нас «отойти, наконец, от Стены плача». Мне сказали, что Вы тоже какое-то время присутствовали на той конференции, жаль, что я Вас там не видел, для меня было бы большой радостью познакомиться с вами лично. Возможно, Вы тоже слышали выступление Рольфа. Оно было довольно забавным, но содержало несколько моментов, которые показались мне неуместными, о чем я сообщил ему в письме. Дело в том, что желая придать нам мужества, он утверждал, что дела обстоят неплохо, так как капитализм, уничтожая мелкую буржуазию, выполняет за нас одну из самых трудных задач, и как раз поэтому мы должны «отойти, наконец, от Стена плача».

В ответ он прислал прилагаемую ниже 10-страничную разработку, повергшую меня в ступор: я едва мог поверить, что текст написан Рольфом. Я был вынужден написать ему письмо, о коем Вы, наверно, снова скажете, что это пустая трата времени, и лучше бы я занялся тем, чего Вы так настойчиво от меня ждете. Но на этот раз речь идет о товарище, которого я очень ценю. Он имеет право узнать мое мнение, а мой долг друга и товарища – не увиливать от ответа.

Рольф в данный момент все еще в Чили, поэтому