себя и Дрейка, что это не коснётся меня. Что за эти мили между Монтаной и Нью-Йорком, я смогу отделить будущее от прошлого.

Монтана была привлекательна по многим причинам. Одним из них было это уютное, дружелюбное сообщество. Другой причиной было отсутствие отелей «Уорд» во всём штате.

Мой дед основал первый отель «Уорд» в двадцать с небольшим. За свою жизнь он превратил своё предприятие в сеть бутик-отелей, а затем передал бизнес моему отцу. Под руководством отца за последние тридцать лет компания выросла в четыре раза. Почти в каждом крупном мегаполисе страны есть отель «Уорд», а недавно он начал расширяться в Европу.

Но в Монтане их не было. Ни одного.

— Я прочитала интервью Клео, потом увидела заявление на должность горничной и подала заявку, — сказала я.

— И теперь ты здесь, — Нокс прекратил расставлять тарелки и уперся руками в стол, встретившись со мной взглядом. В его глазах читались вопросы. Вопросы, на которые я не собиралась отвечать.

— Теперь я здесь, и мне лучше вернуться к работе, — я встала из-за стола. — Спасибо за обед. Было вкусно.

— Увидимся, Мемфис, — позвал Скип через плечо.

— Пока, — я направилась к двери, оглянувшись в последний раз.

Взгляд Нокса был выжидающим. Его выражение лица было почти нечитаемым. Почти. Подозрение было написано в его красивых чертах. И сдержанность. Возможно, потому, что он хотел услышать мою историю.

Но она была моей и только моей.

Я была на полпути через ресторан, когда в кармане зазвонил телефон. Я достала его, чтобы убедиться, что это из яслей. Это было не так. Поэтому я нажала на отбой и убрала его подальше.

Шестьдесят три.

Такими темпами до конца сентября будет сто.

Может быть, к тому времени звонки прекратятся.

6. НОКС

— Спасибо за ужин, — Гриффин похлопал меня по плечу, когда мы стояли на крыльце его дома.

— Пожалуйста.

Макароны с сыром, которые я приготовил для Мемфис на прошлой неделе, вызвали у меня аппетит, поэтому сегодня я сделал огромную порцию с запасом. Прежде чем прийти к Гриффу и Уинн с кастрюлей на ужин, я занёс её и к маме с папой.

— Хорошая ночь, — Гриффин сделал длинный вдох. В воздухе витал аромат листвы, дождя и прохлады.

— Да, — я прислонился к одной из деревянных балок, оглядывая окрестности и делая глоток пива.

Окружённый деревьями и горами вдали, дом Гриффина был причиной, по которой я построил свой собственный. Я хотел иметь свою собственную гавань вдали от городской суеты. Наши стили были совершенно разными. Грифф предпочитал традиционный стиль с обилием дерева, в то время как мне нравились гладкие, современные линии стекла.

Хотя наши дома были разными, обстановка была одинаковой.

Суровая горная местность. Вечнозелёные деревья с круглогодичным ароматом сосны. Солнечный свет и голубое небо. Дом.

Из дома донёсся крик, и Гриффин выпрямился, повернувшись к входной двери, когда Уинн вышла на улицу с моим двухмесячным племянником Хадсоном, суетившимся у неё на руках.

— Твой черед, — она передала сына его отцу. — Я нужна ему в течение дня, но ночью только Гриффин.

Мой брат кивнул сыну.

— Нам есть о чём поболтать по ночам, не так ли, ковбой? А иногда тебе просто нужна новая пара рук.

Хадсон перестал суетиться, пока мой брат ходил по крыльцу.

Моё сердце защемило при виде этого зрелища.

Я любил Хадсона. Но его рождение пробудило воспоминания, которые последние пять лет я изо всех сил старался забыть. Воспоминания, которые были не так глубоко похоронены, как я считал раньше.

Гриффин не знал Джинну, как и все мои братья и сестры. Мама и папа встретили её однажды во время отпуска в Сан-Франциско, но это было ещё до Джейдона. Моя семья знала, что произошло, но я отказывался обсуждать это после возвращения домой.

Никто не знал, как тяжело находиться рядом с ребенком.

— Ужин был потрясающим, — Уинн одарила меня сонной улыбкой. — Именно то, что я так хотела.

— В любое время, — я подмигнул, когда она прижала руку к животу.

Это был ранний срок её второй беременности, но я подозревал, что скоро они все будут приходить в ресторан чаще. Пока она была беременна Хадсоном, я считал своим личным вызовом удовлетворять пристрастия моей невестки.

— Как дела в ресторане? — спросила она, опускаясь в одно из кресел-качалок на крыльце.

— Хорошо. Оживлённо, — сегодня Роксана всем заправляет. По средам в это время года обычно немноголюдно, поэтому, когда она сказала мне, чтобы я не болтался без дела и отправлялся домой после обеда, я послушался.

Гриффин продолжал вышагивать рядом с Хадсоном, бормоча сыну слова, которые я не мог разобрать.

— Все дело в его голосе, — Уинн проследила за моим взглядом. — Я думаю, это потому, что он глубже. В это время суток голос Гриффа — единственное, что может усыпить его.

— В этом есть смысл, — мне не всегда было легко видеть Гриффина с сыном, но это было не то, что я бы сказал ему. Или кому-то еще.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я Уинн.

— Просто немного устала. Но я думаю, это будет нормой в течение нескольких лет.

Гриффин шёл в нашу сторону.

— Может быть, к тому времени, когда у нас будет следующий ребёнок, Хадсон будет спать всю ночь.

— Это мечта, — Уинн скрестила пальцы. — Как дела с Мемфис?

— Хорошо. Я не часто её вижу, — и это было намеренно. Была причина, по которой я в последнее время мало отдыхал. Что я зависал в «Наклз». Была причина, по которой в редкий вечер, когда я не работал в ресторане, я сбегал в уютный дом моего брата, а не в свой собственный.

У нас с Гриффином была связь, сформировавшаяся в юности, когда мы скрывали свои шалости и страдали от последствий, когда наши родители неизбежно ловили нас при создании неприятностей. Он был моим лучшим другом с самого рождения. Мы знали друг друга лучше, чем большинство, и, вероятно, поэтому он не спрашивал о Мемфис.

Он чувствовал, что я не хочу говорить о ней.

Что бы я сказал? Меня тянуло к ней. Каждый раз, когда она входила в комнату, моё сердце замирало, а член дёргался. Если бы на этом всё закончилось, если бы это была просто женщина, проезжающая через город, я бы погнался за ней в ту первую ночь.

Но она не была туристкой, которая сегодня здесь, а завтра уедет. От неё было не скрыться ни на работе, ни дома. К тому же был ребёнок.

Видеть Дрейка было тяжелее, чем Хадсона.