старых портовых сооружений, он добрел до бывших складов и прислонился к одной из дверей. «Тут дверь открылась». Он зашел в здание и осмотрел все: лестницы, парковочные боксы и кладовки. Подозреваемый также поднялся на один из верхних этажей и заглянул в пустующую квартиру, дверь которой была не заперта.

Судя по показаниям, Дитер Хабиг действительно мог побывать на месте преступления. О том, что убийца проник в квартиру на третьем этаже, в СМИ не сообщалось. «Не могу сказать, сколько времени я там провел. Кто-то приходил, кто-то уходил. Я разговаривал с людьми, но не припомню, с кем именно и о чем». Опустошив бутылку и выкурив косяк, он почувствовал усталость. «В какой-то момент я принял еще одну дозу наркотика, чтобы взбодриться. Я видел приближающиеся машины, в первую очередь свет фар». Его дальнейшие описания напомнили мне рассказ ЛСД-наркомана: «Я больше не понимал, где нахожусь. Казалось, я сижу на стене, а не на полу. Хотелось уйти оттуда. Но я не знал, где выход, и на меня навалилась какая-то паника, плюс оптические галлюцинации с игрой красок, будто смотришь в калейдоскоп. Мне стало еще хуже: стены превратились в резиновые или что-то в этом роде, и я просто ходил по ним и не мог найти выход».

Я чувствую, как растет напряжение, потому что мы медленно приближаемся непосредственно к моменту преступления. «Потом я вдруг услышал шум, кажется, подъехал автомобиль, а затем раздались чьи-то шаги. Не помню как выглядели автомобиль и водитель. Помню, я что-то крикнул и пошел за тем человеком. Я не мог разобрать, мужчина это или женщина». Дитер Хабиг не объясняет, зачем он вообще за кем-то последовал. Вместо этого он описывает ситуацию, которая кажется мне знакомой: «За дверью кто-то был. В какой-то момент она резко открылась, и я оказался внутри. Там я столкнулся с женщиной. Я понял это уже сейчас. У женщины что-то было в руке, и она тут же ударила меня. Знаю только, что мои очки разбились, упали, я чувствовал удары, а мой нож лежал на земле. До этого он был у меня в куртке. Знаю только, что я тоже ударил в ответ».

Стратегию Дитера Хабига очень легко разгадать. Мужчина описывает ситуацию самообороны, в которой оказался случайно. Это не он виноват в смерти молодой женщины, она сама спровоцировала его поступок. Утверждая, что был мертвецки пьян и находился под действием наркотиков, Хабиг ищет запасной путь к отступлению: преступники, которые в момент преступления не обладали свободой воли и поэтому не могли контролировать себя, получают более мягкие приговоры, чем те, кто полностью осознавал свое поведение.

Может быть, именно такая вопиющая наглость заставляет меня принять решение: этому человеку не должно помочь подобное оправдание. Мы в долгу перед Мишель Ройтер и ее семьей.

И сразу пугаюсь самого себя: предвзятостью я никогда не отличался. Даже если в данном случае сложно сохранять объективность, следует максимально беспристрастно проверить показания Дитера Хабига.

Далее мужчина заявляет, что у него сохранились смутные воспоминания о «какой-то беготне» по лестничным клеткам и лабиринтам. «У меня пальцы были в крови, я чувствовал ее запах». На последней странице протокола допроса Дитер Хабиг вкратце упомянул, какие подробности своего побега он еще помнит. В какой-то момент он сел в свою машину и покинул то место. Он почти проскочил на красный свет, но потом сдал назад и стал ждать зеленый. Позже его несколько раз вырвало на стоянке.

«Дома я разделся и принял душ. Вещи сложил в мешок». Дитер Хабиг утверждает, что следующие несколько часов он проспал, проснулся рано утром, выпил кофе и выехал из дома. Одежду, которая была на нем во время преступления, он распределил по мусорным бакам, находившимся на отрезке почти в 100 километров: джинсы, рубашку, нижнее белье, носки, плащ, коричневые туфли. Очень четкое и последовательное поведение, которое кажется весьма необычным для пьяного человека, находящегося к тому же под действием ЛСД.

Хабиг позаботился и о ноже, которым совершил убийство. Он спрятал его в карман, когда покидал место преступления. По его словам, это был старый, разболтанный складной нож с коричневой деревянной ручкой. В подростковом возрасте он пытался наточить лезвие с двух сторон. Наконец, он вводит в игру второе орудие убийства. Это деревянная палка длиной около 40 сантиметров, которую он якобы случайно нашел в лифтовом холле. После встречи с женщиной он забрал ее с собой, равно как и разбитые очки. Палку Хабиг выбросил на автобане, отъехав добрых 30 километров от Бремена, а очки утопил в Везере. По мне это самые настоящие спланированные, а никак не спонтанные действия.

По возвращении с автобана стресс у Дитера Хабига, кажется, быстро испарился, потому что следующие его слова кажутся мне непринужденными, почти циничными: «После этого вояжа я вернулся домой и еще часок покемарил». Разве не создается впечатление, будто человек вернулся из поездки или отпуска? Разве он не напоминает скорее хладнокровного профессионала, не оставляющего следов, чем пьяного случайного убийцу, который, вероятно, должен все еще пребывать в шоке? Неужели ему было безразлично, что случилось с той женщиной в порту?

За свою карьеру я лишь однажды столкнулся с таким бесчувственным поведением подозреваемого. Это был серийный убийца, который в своем признании и позже во время судебно-медицинской экспертизы подробно и почти самовлюбленно рассказывал о собственных девиантных наклонностях, однако не проявил ни капли жалости к своим жертвам. Значение имело только осуществление его странных фантазий, больше ничего. Интересно, думает ли Дитер Хабиг так же? Неужели и в его случае речь шла только об осуществлении таких причудливых мечтаний?

По утверждению Хабига, вскоре после той поездки он снова покинул свою квартиру. «Затем я заставил себя пойти на работу». Последующие проверки покажут, что Дитер Хабиг появлялся на оптовом рынке не только в день преступления, но и почти через 10 с половиной часов после того, как скрылся с места убийства. Он приходил как обычно, ровно к семи утра и работал примерно до десяти – парень подрабатывал на приемке товара. Коллеги не заметили никаких изменений в его поведении.

Дверь в комнату для допросов теперь открыта. Я слышу, как Дитер Хабиг объясняет моим коллегам, что сегодня не намерен делать никаких дальнейших заявлений. Однако переговорив со своим адвокатом, он сообщает, что будет готов сделать это немного позже. Когда он осведомляется, как дела у родственников Мишель Ройтер, я испытываю удивление. Его слова на самом деле звучат серьезно и сочувственно. Через зеркало я вижу, как он