– Йоост, – подтвердил Шатци.

– Другой – охотник.

– Иеремия.

– Есть еще портной…

– Это я.

– Травник, фермер, кузнец…

– Юлий. Йозеф. Якоб.

– И часовщик.

– Иоганн.

Шатци пододвинул единственный в комнате стул ближе к кровати, сел, взял миску с супом и подал ее Софи.

– Ты худая и бледная, – заявил он, вручая ей ложку. – Тебе надо есть. Иначе никогда не поправишься.

Софи опять стало не по себе. Она с тревогой покосилась на миску. Собственная мачеха пыталась ее убить, так стоит ли доверять совершенно чужим людям?

Юлий разгадал ее подозрения:

– Думаешь, мы из кожи вон лезли, спасая тебя, чтобы потом отравить? Слишком много беспокойства!

– Юлий, разве обязательно быть таким грубым? – возмутился Шатци.

– А зачем вам это понадобилось? – спросила Софи, думая о том, что двигало братьями. – Спасать меня?

Взгляд Юлия скользнул к окну.

– Почему бы и нет? – пожал он плечами.

Но Софи не унималась:

– Вы сделали мне новое сердце. Нянчились со мной, пока я не пришла в себя. Разве так ведут себя с незнакомыми людьми?

– Может быть, там, откуда ты пришла, все по-другому, – ответил Юлий. – Но здесь, в Лощине, мы не позволяем… – Внезапно он осекся, точно сболтнул лишнего. – Мы здесь помогаем другим. – Он кивнул на миску у нее в руках. – Ешь!

Он вышел из комнаты. Затем по лестнице застучали его шаги.

– Не обращай внимания. Он сегодня не в духе. Засох куст чернобыльника, – сказал Иоганн. – А поесть тебе и в самом деле нужно.

Софи заглянула в миску: в золотистом бульоне плавали куски мяса, оранжевые кружки моркови и ленточки яичной лапши. У нее тут же заурчало в животе. Софи съела ложку, другую. Живительное тепло разлилось внутри, побежало по жилам. Металлическая штуковина, которая служила ей теперь вместо сердца, щелкнула и замурлыкала. Софи притворилась, будто не слышит, и продолжала есть. Скоро от бульона осталась ровно половина.

– Эй, потише, – предостерег ее Шатци. – У тебя же полторы недели маковой росинки во рту не было.

Но Софи не слушала. Покончив с супом, она принялась за хлеб. А когда и от него не осталось ни крошки, сказала:

– Спасибо. Было очень вкусно, – и промокнула рот салфеткой, которую принес Шатци.

После еды к ней начали возвращаться силы. В голове прояснилось, мысли обрели связность. И тут ее осенило – в бездне отчаяния забрезжил огонек надежды.

– У вас, случайно, нет платья, которое вы могли бы дать мне взаймы? И какой-нибудь обуви? – спросила она, с трудом садясь в постели. – Мне надо вернуться.

Иоганн поглядел на нее с тревогой:

– Куда вернуться? Во дворец? Плохая идея.

– Да ты едва можешь пройти по комнате, куда уж там путешествовать! – воскликнул Шатци.

– Вернуться туда, где все произошло, – объяснила Софи. – Королева вряд ли сообщит придворным, что она пыталась меня убить. Что-нибудь выдумает. Скажет, что я заблудилась или упала и повредила себе что-нибудь, а егерь отправился за помощью. Вы не видели, меня в лесу никто не ищет?

– Нет, не видели, к счастью, – сказал Шатци.

– Почему к счастью? – недоуменно спросила Софи, вскинув брови.

– Раз мы никого не видели, значит тебя никто не ищет. Если егерь королевы принес ей твое сердце…

– Мое сердце? – переспросила Софи, совершенно сбитая с толку.

«Откуда он знает?» – подумала она.

Иоганн грозно посмотрел на Шатци, но Софи ничего не заметила.

– Я… э-э… ты… ты вроде сама так говорила, или нет? – промямлил Шатци.

– Нет, не говорила, – сказала Софи, ломая голову над тем, что он может от нее скрывать.

– Да?.. Ну значит, я просто предполагаю, что он так сделал, – выпутался Шатци. – Иначе зачем оно ему? Это ведь он его забрал, да? Больше-то некому.

Софи кивнула. Объяснение выглядело вполне удовлетворительным, но все же, казалось, от нее что-то скрывают.

– В общем, – продолжал Шатци, – теперь королева не заподозрит, что ты жива, а пока она считает тебя мертвой, ты в безопасности. Сиди тихо, Софи, не высовывайся – и уцелеешь. Тебе нельзя покидать Лощину.

Софи не хотелось оставаться в Лощине. Братья были очень добры к ней, но ведь это был их дом, а не ее. Новое сердце скрипнуло, словно откликаясь на ее чувства. Софи вздрогнула – во время разговора она забыла про чужеродную штуковину у себя в груди, но та напомнила о себе снова. Когда шум затих, она сказала:

– А что, если есть человек, которому я с радостью позволила бы меня найти? Человек, который мог бы мне помочь?

– Кто это? – спросил Иоганн.

– Принц Хаакон, повелитель Скандинайи. Мы собираемся пожениться. Он наверняка будет искать меня… Да нет, уже ищет. – (Искра надежды, которая сверкнула раньше, разгорелась и стала пламенем.) – Вы его не видели? – воодушевленно закончила она. – (Иоганн покачал головой.) – Высокий, светловолосый, голубоглазый. Точно не видели? – настаивала Софи и наконец повернулась к Шатци, но он тоже отрицательно покачал головой. – Тогда я… не понимаю, – сказала она, теряя надежду. Хаакон ведь обещал, что всегда будет заботиться о ней, защищать от любых бед. – Ну может, вы с ним разминулись, – робко предположила она. – Или он ищет не в том месте.

– Раз уж королева зашла так далеко и позаботилась о твоей смерти, то явно изобрела правдоподобную историю, чтобы скормить ее двору, – сказал Иоганн. – Не сомневаюсь, бедный парень вместе со всеми думает, что ты мертва.

Софи уныло кивнула. Надежда погасла, и она принялась теребить пальцами краешек одеяла. Да, Иоганн наверняка прав. Весь двор, включая Хаакона, давно верит в то, что ее убили разбойники, уволок медведь или еще в какую-либо чушь в этом роде. Ее не ищут – ни Хаакон, ни кто-нибудь другой. Мысль об этом повергла ее в отчаяние и тревогу. Было такое чувство, будто ее живой положили в гроб, забили крышку и теперь закапывают в землю, она изо всех сил кричит и царапается, но никто не слышит. У нее больше нет будущего. Она не выйдет замуж за принца. Не наденет корону. Мачеха не сумела убить ее тело, но все равно отняла жизнь.

Шатци понял, что она в смятении.

– Ты с нами, Софи. Ты жива, а это главное, – сказал он и ласково потрепал ее по руке.

– Да, – ответила она. – Я жива. Спасибо вам за это.

И она закрыла глаза. Силы, вернувшиеся после еды, стремительно убывали.

– Ты измучена. Тебе надо отдыхать. – Шатци встал, отнес на место свой стул и задернул занавески. – Поспи еще чуть-чуть.

С этими словами он собрал посуду и вышел из комнаты. Иоганн последовал за ним, но, уже закрывая дверь, вдруг замер и повернулся к Софи.