– Как вы его… – пробормотал Фюргарт. – Мне, напротив, он очень показался…

– Как вам будет угодно, ясновельможный пан, – поклонился управляющий. – Мы только по совести служим его милости пану Кастусю. Люди мы недалекие – можем увлекаться. Может, что и лишнее наболтал. Прошу простить покорно. Только одно могу сказать: если вам напели, что в замке есть сокровища – не верьте ни одному слову. Все пустое и даже дичь! Да, да. Уверяю вас.

Какой-то мелкий айдук подстегнул Барриона задать каштеляну еще один вопрос:

– Разве? Странно… Я читал в одном манускрипте по этому поводу преинтереснейшее указание… Может, нужно внимательнее посмотреть в старых хрониках? У вас хорошая библиотека?

Довольный, но, как всегда, с совершенно ровным лицом, он отвернулся от обомлевшего управляющего.

Праздничный вечер уже подходил к концу. Именинника по малолетству увели почивать, да он уже и сам клевал носом. Крепкое вино разрумянило его бледные щеки, но заставило уронить голову на грудь.

Громадный портрет неприятного рыцаря стоял, покинутый, возле стены.

Гости, как и сказал господин Кривицкий, по местному обычаю оставались ночевать у хозяев. Благо замок был обширен и почти необитаем. За окнами уже царила глухая ветреная ночь. Шляхетская молодежь еще продолжала извечную игру с противоположным полом, парочки искали случая и разбредались по запущенным коридорам. Вот заполошно пробежала по скрипучему паркету потерявшая дочку матрона.

Возле камина несколько крепких старичков с красными яблоками щек и лукавыми подбородками перетирали местные дела и слухи. Графинчик с янтарным напитком неуклонно терял свое содержимое. Эти мелкие лендлорды могли так просидеть до утра, наслаждаясь обществом друг друга и кальвадосом. Но основное собрание уже покинуло зал ассамблеи.

Оказалось, это было еще не последнее происшествие этого вечера.

Открылись двери, и в проеме появился слуга Барриона бард Текс. Даже сейчас его лютня была с ним.

– Там делегация, – сказал он, отправляя инструмент на ремне за спину. – Хотят непременно говорить с паном Фюргартом.

Люди, ждущие по своей надобности высокого гостя, стояли возле стены замка, освещенные факелом, который временами принимался трещать горящей смолой. Перед ними или, вернее сказать, над ними на ступеньках стоял вездесущий каштелян Кривицкий.

– Пан Самусь, – говорил глухо мужчина в длинной белой тужурке и заячьей шапке с блестящим козырьком, – нам, хоть умри, нужно повидать принца нашего господаря Фюргарта.

– Вот еще глупости. Думаете, молодому льву только и дело, что с сермяжным народом говорить.

– А ты скажи ему… Может, он и не побрезгует.

– Что здесь? – Баррион вышел вперед и встал рядом с каштеляном. Утес одним движением отодвинул управляющего на несколько ступеней вниз.

Крестьянин в заячьей шапке снял ее с головы и поклонился в пояс. За ним этот жест повторила вся компания просителей.

– Помилуй, ясновельможный пан лыцарь, с нижайшей просьбой мы к тебе.

– Говорите.

– Жизни не дает нам Дикая Охота. В гости в соседнее селение не поедешь, в лес за дровами или сено косить в пойме – опасаемся. В поле свое в одиночку выйти уже боимся. Всегда могут налететь черные всадники короля Витовда, ограбить или в болото увлечь и замордовать. Нет больше нашей мочи так жить.

– Но у вас же есть власть. Лорд Матюшевский над вами. Констебль Базыль Гук здесь – королевская десница, призван следить за порядком. Обращались вы к нему? Если вы говорите о неуловимых призраках, то я не могу избавить вас от потусторонних сил или суеверия. Здесь вы сами должны превозмочь ваши страхи. А если безобразничают живые люди из крови и плоти – укажите их, и мы применим силу и учиним следствие.

Крестьяне молчали и нерешительно смотрели на Фюргарта.

– Или большие люди причастны к этому? Ну, пришли – говорите.

Кривицкий опять вскочил на верхнюю ступеньку, предусмотрительно обойдя Утеса с другой стороны.

– Да нечего им сказать! – крикнул он, показывая обличительно пальцем на мужика с блестящим козырьком. – Это староста мутит воду, потому как должники они вечные со своей общиной. Все свое лихо на болотных айдуков списать готовы. Вот вечно жалеешь вас. Прощаешь. Все оттягиваешь с недоимками. А вы с жалобами своими к высокому гостю. Позорите пана Матюшевского. Идите домой, пока ночь совсем не устоялась, как же вы будете до села идти? А? Охота же в ночи…

Один за другим сконфуженные крестьяне пропадали в темноте. Староста ушел первым.

– Это они при управляющем побоялись указать виновника, – сказал Риард Хонг тихо в спину Барриону, пока они шли за господином Кривицким по коридору. Гостей вели ночевать в главную башню.

Каштелян пытался увести Барриона одного, но Утес невежливо подтолкнул управляющего в спину и велел вести на ночлег их всех вместе.

– Ничего, устроишь нас как-нибудь…

Из коридора они перешли на винтовую лестницу и с нее попали в огромную опочивальню. Помещением давно не пользовались, но было видно, что перед их приходом пытались навести какой-то порядок. Деревянные полы были свежеотмыты, стол у бойницы даже отскоблен.

Кровать была только одна. Железная, с большим знатным пуховым ложем.

– Но я говорил, – развел руками каштелян. – Место готовили для сэра рыцаря…

– Это ничего, – ответил Утес, снимая со стены огромный гобелен и бросая его на пол у стены. – Ты только пришли служанку с тюфяком. И знаешь, пан Самусь, если она будет безобразной и старой, уж утром не взыщи…

– Надо бы завтра наведаться в это село. Оно же где-то неподалеку. Без лишних ушей крестьяне будут смелее, – продолжил Хонг, когда управляющий ушел.

– Да, Риард, и я так подумал. При случае… – ответил Фюргарт.

– А я думаю, что мы здесь увязнем в их делах, – заметил Утес. – Стоит только ступить. Одно слово – болото. Болото и есть.

Он обнаружил возле камина старое, но крепкое еще кресло, набитое конским волосом, шумно упал в него и со стоном вытянул ноги.

– Все равно мы уже здесь, – сказал однодворец Уго Стерн. – Может, завтра все выяснится. С чистым сердцем поедем своим путем.

– Хорошо бы. Вы не видели, как юный лорд Матюшевский отреагировал на подарок дяди? – спросил Фюргарт. – Я думал, что он запустит в портрет кубком с вином. Чуть удержался.

Он помолчал, вспоминая молодого шляхтича Веразуба и уверения Кривицкого, что в замке нет никаких сокровищ.

– Смотрите, смотрите! – позвал их от окна Хонг. – Что это он делает?

Баррион и Утес мягко подскочили к парню. Только тихонько скрипнула половица под весом оруженосца.

Чуть внизу, напротив их башни, по галерее осторожно двигалась легко узнаваемая по белому воротнику фигура.