Мужик в деловом костюме, которого я обслуживал в этот момент, громко хмыкнул. Публика в очереди обратилась в слух.

– Слушай, Сай, не возражаешь, если я посмотрю, что там снято?

Пол под ногами ушел вниз, затылок иголкой проткнула острая боль, и на мгновение я снова оказался в залитом водой туннеле, смотрел в камень и ощущал тот странный толчок. Меня затошнило, грудную клетку сдавило спазмом. В эту секунду в мое сознание просочился радостный голос Тьерри:

– Ты в порядке, дружище?

Я не хотел больше ничего слушать. Не мог.

– Потом, Тьерри, окей?

– Прости, Сай. Не нужно было тебе ничего говорить, пока ты на работе, по крайней мере. Только, знаешь… Не возражаешь, если я все-таки взгляну, есть ли там что-то стоящее? – Глаза его блестели почти лихорадочно. Я никогда раньше его таким не видел.

Густые запахи кофе и сахарного сиропа только усугубляли мою тошноту. Я сглотнул.

– Делай, что хочешь. – Я задержал дыхание, и желудок мой успокоился.

– Спасибо, Сай, – сказал он и сразу ушел.

Грандиозным усилием воли я переключил свое внимание на раздраженного клиента, похожего на банкира, которого обслуживал, когда нас прервал Тьерри.

Весь остаток дня я провел на автопилоте: пар, шипение, двойной макиато. «Вам со сливками? Желаю удачного дня. Мы всегда вам рады, кофе – это наша миссия». Пар, шипение, выскоблить спитой кофе, бум-бум. Появляющиеся перед глазами и исчезающие лица туристов, озабоченных служащих, деловых людей, одиноких пожилых мужчин и женщин. Даже не знаю, как я всё это выдержал.

После смены я еще прилично задержался, помогая Косимо подбивать выручку и закрываться. Зачем я разрешил Тьерри посмотреть то, что я снял? Какая-то часть во мне молилась, чтобы камера оказалась сломана. От одной мысли, чтобы взглянуть на то, что я там запечатлел, меня уже выворачивало наизнанку.

Город готовился к Рождеству, моему любимому времени года, – обожаю все эти огни и сентиментальность, плохо контролируемую истерию и возбуждение рождественской суеты, – но сейчас я шел домой, как на виселицу. Вдруг снова захотелось надраться, однако благодаря Эду у меня не было денег даже на пинту пива.

Когда я пришел домой, Тьерри сидел за письменным столом в нашей крошечной гостиной-кухне; на голове у него были наушники, а пальцы летали по клавиатуре. Я не посмел взглянуть на монитор – я не хотел ничего знать. В комнате, как обычно, стоял запах травки и грязных мужских носков.

Тьерри был так увлечен, что мне пришлось кричать, чтобы как-то привлечь его внимание.

Он подскочил и резко повернулся на кресле.

– О, привет, Сай. Ты должен это увидеть. Это чертовски занятно, дружище.

Я как будто проглотил булыжник.

– Так она не сломалась?

Он покачал головой.

– А ты вообще как ее получил? Кто ее тебе прислал? – Это я должен был спросить первым делом, когда он ворвался в кафе, однако я тогда был слишком озабочен своей панической атакой.

– Ты только не психуй, но знаешь, это произошло после того, как я написал парням, вытащившим тебя из пещеры, чтобы поблагодарить их. Ну, в общем, я как бы намекнул им. Сказал, что если они вдруг случайно найдут ее, неплохо бы ее нам вернуть, а вышло так, что один из этих парней был в команде, которая потом спускалась туда вместе с копами, так что…

А вот и сама камера – лежит себе на столе рядом с пепельницей. Глядя на нее, я ничего особенного не почувствовал. Выглядела она так, как будто сама соскочила с каски, а не я ее снял.

– А копы не захотят на нее взглянуть?

Он пожал плечами.

– Может, и захотят. Послушай, Сай. Кое-что там… Понимаешь, там реально очень темно, чувак. Хочешь, я прокручу это для тебя? Качество, конечно, хреновое, но разобрать можно.

– Нет.

– Ты уверен? Там вроде как… ты в конце оставил послание.

– Да. И я тебе об этом рассказывал. Я думал, что скоро умру, Тьерри.

– Дружище, я на самом деле считаю, что тебе стоит на это взглянуть. Тот мужик, который был с тобой…

– Эд. Его звали Эд.

«И он мертв».

– Ну да, он. В общем…

– Я не хочу ничего видеть, Тьерри. И не хочу слышать об этом. Я серьезно.

– Дружище, я думаю, это может стать бомбой. Я, например, испугался так, что чуть в штаны не наложил.

– Я в курсе. Я там был.

Пауза.

– Ну да. Я и забыл. Они прислали мне кое-что еще. – Он порылся в большом пакете, стоявшем у его ног. – Это ведь не твое, Сай, верно?

В руках у него была фляжка. Фляжка Эда. В ушах у меня зазвенело, внутри всё оборвалось.

– Нет.

– Она принадлежала тому погибшему мужику?

– Да. – Я не мог смотреть на нее. – Слушай, убери-ка ее с моих глаз.

– Конечно. – Он сунул ее в ящик письменного стола, и я снова задышал ровно.

– Послушай, дружище, этот ролик… Думаю, нужно загрузить его на сайт.

– Ни в коем случае, Тьерри.

– Брось, дружище. Но почему? – Его прямо пот прошиб, так ему этого хотелось.

– Ты что, серьезно, Тьерри? Как это почему? А я-то думал, что из нас двоих бесчувственный – это я.

– Прости, дружище. Я понимаю, что наезжаю на тебя. И еще я понимаю, что ты там, внизу, прошел через настоящий ад, но ты ведь должен что-то получить взамен. Перестань, я тебя когда-нибудь хоть о чем-то просил? Нет, серьезно, интуиция подсказывает мне, что это грандиозный материал. Ты же сам знаешь, сколько я работал, чтобы поднять наш сайт и раскрутить его.

Обычно он не склонен к эмоциональному шантажу. Но в чем-то Тьерри был прав. Он действительно выполнял большую часть черновой работы, которую не видели пользователи, а также ежедневно выкладывал наши «лучшие пятерки», отвечал на комментарии и вступал в словесные перепалки с троллями[28] и деанонщиками[29]. Он также без устали размещал ссылки на нас на других сайтах и блогах. Самое меньше, что я мог для него сделать, – это разрешить ему использовать снятый мной ролик. А если я сам не стану его смотреть, то какой от этого вред? Тем временем я продолжал рассеянно пялиться на ящик стола, где лежала та мерзкая фляжка. Мне ужасно хотелось схватить ее и вышвырнуть в окно.