Магдалена Бах. Журналистка Роса Мора опубликовала в испанской газете El País соответствующую статью, к которой прилагалась первая часть романа — «Увидимся в августе». Гарсиа Маркес прочел ее несколькими днями ранее в мадридском культурном центре «Дом Америки», где вместе с еще одним лауреатом Нобелевской премии, Жозе Сарамаго, принимал участие в форуме, посвященном ибероамериканской литературе. Вместо того чтобы произнести речь, он изумил публику: поделился первым вариантом первой главы того текста, который вы сейчас держите в руках. Роса Мора указывала в статье: «“Увидимся в августе” станет частью книги, включающей еще три новеллы общей протяженностью в сто пятьдесят страниц и, возможно, четвертую новеллу, поскольку автор признался, что недавно у него появилась интересная идея на этот счет. Объединяющая тема книги — истории любви немолодых людей».

Через несколько лет судьба свела меня с Габриэлем Гарсиа Маркесом, одним из моих любимых писателей с юности. Любовь к его творчеству — а также к книгам Рульфо, Борхеса и Кортасара — подвигла меня пересечь Атлантику и поступить в аспирантуру Техасского университета в Остине по специальности «латиноамериканская литература». В августе 2001 года, когда я уже вернулся в Барселону и работал редактором в издательском доме Random House Mondadori, мне позвонила Кармен Бальсельс и назначила встречу у себя в агентстве, непривычно пустынном в эти летние дни. Она хотела познакомить меня (по телефону) с Гарсиа Маркесом, которому требовался дежурный редактор — он тогда писал книгу воспоминаний. Его всегдашний редактор, мой дорогой друг Клаудио Лопес де Ламадрид, был в отпуске. Вот так я начал работать с ним «бок о бок» над финальной версией книги «Жить, чтобы рассказывать о жизни»: он маленькими порциями по электронной почте или факсу присылал мне рукопись, а я возвращал ему с комментариями — в основном они касались проверки фактических данных. Он был особенно признателен мне за следующее замечание: «Превращение» Кафки, перевернувшее его повествовательную вселенную, на самом деле перевел не Борхес, хотя именно так значилось на обложке его аргентинского издания. Гарсиа Маркес находился в Лос-Анджелесе, где проходил реабилитацию после болезни, но даже на расстоянии мне удалось стать очевидцем его письма, походившего на столярную работу: я видел, как он переделывал главу, посвященную восстанию «Боготасо», и как блестяще, всего одной буквой, изменил заглавие, чтобы избежать конфликта с другим автором. По чистой случайности я познакомился с ним и Мерседес Барчей лично в одном барселонском ресторане, но отношения «автор — редактор» мы возобновили только в 2008 году.

В мае 2003 года, после долгого пребывания в Лос-Анджелесе, Габриэль Гарсиа Маркес и Мерседес Барча возвращаются в Мехико, где их встречает только что нанятая на работу Моника Алонсо, новый личный секретарь. Ее свидетельство крайне важно для восстановления хронологии создания «Увидимся в августе». По воспоминаниям Моники, 9 июня 2002 года писатель закончил вычитывать корректуру книги воспоминаний, причем помогал ему редактор Антонио Боливар. Не успели они убрать со стола рукописи фрагментов и заметки к готовой книге, как пришло известие о смерти матери Гарсиа Маркеса. Этим загадочным совпадением завершился круг, открытый первой фразой мемуаров: «Моя мать попросила, чтобы я поехал с ней продавать дом». Таким образом, Гарсиа Маркес не работал ни над каким крупным проектом, когда Моника, разбирая ящики письменного стола в его кабинете, обнаружила папку с двумя рукописями: «Она» и «Увидимся в августе». Над первой из них Гарсиа Маркес непрерывно трудится с августа 2002-го по июль 2003 года и меняет заглавие на «Вспоминая моих несчастных шлюшек» при публикации в 2004 году. Это последнее художественное произведение автора, изданное при жизни отдельной книгой.

Однако публикация в мае 2003 года фрагмента из «Увидимся в августе» выглядела как публичное заявление: Гарсиа Маркес работает над последним своим художественным проектом. Третья глава предполагаемого романа, «Ночь затмения», вышла в колумбийском журнале Cambio 19 мая, а через несколько дней — и в El País. C июля того же года, по воспоминаниям Моники Алонсо, писатель возобновил интенсивную работу над рукописью. К концу 2004 года у него накопилось пять вариантов текста, не считая ранних черновиков и одной версии, начатой еще в Лос-Анджелесе. Все эти рукописи сегодня хранятся в архиве Гарсиа Маркеса в Центре Гарри Рэнсома (Техасский университет в Остине).

Закончив пятый вариант, Гарсиа Маркес прекратил работу над текстом и послал экземпляр своему агенту Кармен Бальсельс. «Иногда книге нужно дать отлежаться», — сказал он Монике Алонсо. Надвигалась важная дата, сорокалетие романа «Сто лет одиночества», готовилось к выходу издание, выверенное Королевской академией испанского языка, и это отнимало все время писателя. 26 марта 2007 года он выступил на торжественном открытии конгресса в Картахене — это было одно из его последних появлений на публике.

В марте 2008 года, когда я уже жил в Мехико и работал главным редактором в Random House Mondadori, Кармен Бальсельс поручила мне помочь Гарсиа Маркесу подготовить книгу с текстами его публичных выступлений — два года спустя она вышла под названием «Я здесь не для того, чтобы говорить речи». Я приезжал к нему по меньшей мере раз в месяц, и мы подолгу беседовали о книгах, авторах и темах, затронутых в этом сборнике.

Летом 2010 года в Барселоне Кармен Бальсельс сообщила мне, что у Гарсиа Маркеса есть неизданный роман, к которому он никак не может написать финал, и попросила меня поговорить с ним и по возможности воодушевить на концовку. Она упомянула, что это история замужней женщины, которая приезжает на остров, где похоронена ее мать, и там встречает любовь всей своей жизни. Вернувшись в Мехико, я первым делом пошел к Габо, спросил про роман и передал слова агента. Габо посмеялся и поправил: героиня находит не любовь всей своей жизни, а нового любовника в каждый приезд на остров. И, желая доказать мне, что финал у него есть, он попросил Монику достать последний вариант (он всегда хранил рукописи в немецких папках Leuchtturm) и прочитал мне последний абзац, блестяще завершающий историю. Обычно он не любил делиться тем, над чем работал, но через три месяца разрешил мне прочесть три главы вслух, пока сам сидел рядом. Я помню, какое впечатление произвело на меня безупречное владение оригинальной темой, которой он раньше не касался. И помню, как мне захотелось, чтобы остальные тоже смогли это прочесть.

Память уже не позволяла ему собрать все кусочки и все исправления в единую версию, но так или иначе, редактируя, он мог проводить время за любимым занятием: где-то подобрать прилагательное, где-то изменить маленькую деталь. Пятая версия, от 5 июля 2004 года, на первой странице которой он написал: «Большой финал ОК. Данные о ней ГЛ.2. Внимание: возможно гл. Финал / Лучший?», очевидно, нравилась ему больше остальных, и именно в нее при помощи Моники он внес изменения, касавшиеся предыдущих версий.