Мы с мужем помолчали, потом он спросил:

– Ну, что думаешь?

– Володя, давай Моцарта послушаем? – попросила я вместо ответа. Я совсем забыла о самом главном моем увлечении, о том, что так помогает мне расслабиться, а если нужно – сконцентрироваться. Конечно, я говорю о классической музыке. – Мою любимую… – попросила я мужа.

– Ладно, – согласился Володя и поставил кассету.

Я заслушалась, вернее, задумалась. Нет, ничего у меня в голове не складывалось. Конечно же, повторюсь еще раз – я не профессиональный сыщик и даже не претендую на это высокое звание, но мне почему-то кажется, что всякий человек, оказавшийся волею случая впутанным в загадочное происшествие, начинает строить собственные гипотезы и силится все разгадать самостоятельно. Разве не так? Так, конечно, так. Вот и со мной происходило то же самое. Я стремилась разгадать, но пока у меня не было ни одной, даже самой завалящей гипотезы, ни одной, даже самой плохонькой версии. У меня была только куча вопросов, и с чего же начать – я не знала. С чего начать собственное расследование?

А тут зазвонил телефон. Это был Валера Гурьев.

– Привет, коллега, – бодрым тоном начал он. – Посмотрела мою «бомбу»?

– Конечно, – ответила я. – Согласна, что сюжет получился – высший класс, да только вот я ничего нового из него не узнала.

– Да и не надо, – хохотнул Валера. – Новое я тебе сейчас расскажу. Приготовилась слушать?

– Да.

– Тогда слушай. Мне звонил эксперт, ну, он мой хороший знакомый. Так вот, выяснилось, что стрела – самая обычная, арбалетная. Стрела-то обычная, только короткая, да вот сам арбалет – не слишком. Он меньше, чем стандартный, примерно сантиметров тридцать длиной. Если натянуть тетиву, то получается сорок, не больше. Этакий мини-арбалет. Вот, это что касается самого оружия, теперь о другом… – Валера немного помолчал, затем продолжил, как бы собравшись с мыслями: – Удар, с которым стрела вошла в тело, говорит о том, что сила, с которой она была выпущена, – нешуточная. Все они там решили, что человек, который это сделал, по всей видимости, неплохо умеет стрелять из арбалета. Хотя особого там умения и не надо, необходим навык. Говорят, что вряд ли стреляли со склона. Стрела вошла почти под прямым углом, а это значит…

– А это значит, – закончила я вместо него, – что ты, похоже, опять прав. Стреляли с дельтаплана?

– Не знаю, – в Валерином голосе таилась улыбка, – это я надеюсь узнать завтра.

– Ладно, спасибо за информацию. До встречи.

– Пока. Завтра, после полетов, постараюсь появиться или хотя бы позвонить, – Валера положил трубку.

Так, подумала я, тоже положив трубку на рычаг, получается, что убили – с дельтаплана. Так, что ли? Я задумалась. Наверное, надо позвонить Эду. Я набрала номер, не поздновато ли? Трубку взял сам Эд:

– Добрый вечер, – мягко проговорил он. – Эд Проханов у телефона. С кем имею честь говорить?

– Эд, привет, – начала я, – это Ирина Лебедева, извини, что так поздно, – часы показывали начало десятого.

– О, – похоже, он был рад меня слышать. – Ирина, привет. Ничего, еще вовсе не поздно. Как дела? Хорошо, что позвонила.

– Спасибо, дела неплохо. Эд, послушай, мы тут хотели бы сделать передачу о Марианне, о том, какая она была… – Я запнулась, затем продолжила: – Каким она была человеком. Хотим встретиться с ее учителями, с ее родными, с вами, в конце концов, ведь вы неплохо знали ее последние годы. Ты как на это смотришь? – Я не заметила, как перешла на «ты».

– Я думаю, вы правы, – обрадовался Проханов. – Это хорошая идея. Марианна заслужила, чтобы о ней сделали такую передачу. Только, пожалуйста, обещай, (похоже, что Эд тоже был не против перейти на «ты»), – что в передаче не будет никакой про нее гадости!

– А что, разве в ее жизни было много этой, как ты выражаешься, гадости? – тут же спросила я.

– Ну, по-моему… – Эд, похоже, сообразил, что выразился как-то не так, – в жизни каждого человека бывают такие моменты, что он невольно выбирает грех. А у таких людей, как Марианна, искушение было довольно велико, просто потому, что возникали большие возможности. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, кажется, понимаю.

– Вот, – продолжил он, – поэтому стоит только захотеть, как сразу же всплывут такие сплетни, столько грязи выльют, что… Словом, я бы не хотел, чтобы передача превратилась в прилюдное копание в чужом грязном белье. Пожалуйста, не ты. Охотников и так найдется немало. Марианна заслуживает лучшей памяти.

Я обратила внимание на то, что Эд говорит о своей хозяйке так, словно у него с ней были куда более близкие отношения, чем просто рабочие. Он говорил о ней так, словно он ей – родственник, друг, а не просто секретарь. Я отметила это про себя и решила, что он согласится на интервью. Ему, похоже, хочется самому рассказать о «своей» Марианне, так же как Мите хотелось рассказать о «своей».

– Хорошо, Эд, я обещаю. Тем более, – сказала я, – что у нас и в мыслях не было специально чернить ее имя. Хотя должна тебе заметить, что мы все же должны придерживаться объективности. Мы расскажем о том, что узнаем, не больше и не меньше. Правда, заверяю тебя, что не станем копаться в ее грязном белье, как ты выразился. Мы хотим, чтобы передача состояла из трех частей – ее детства, то есть здесь будут интервью с ее учителями и одноклассниками, а может, товарищами по группе, затем – интервью с ее родными, если они, конечно, согласятся, а также – беседа с тобой как с личным секретарем Марианны, надеюсь, ты не против поговорить со мной о ней?

– Нет, я не против. Я согласен на такой сценарий.

– Вот и отлично. Обещаю также, что в передаче не будет никаких версий на тему ее убийства. У нас все-таки передача женская, поэтому мы и хотим рассказать о Марианне как о женщине. Это – прежде всего, – не удержалась я и все-таки забросила удочку.

– Замечательно, – тут же поддержал меня Эд. – Когда мы встретимся?

– Не так скоро, – я несколько охладила его энтузиазм. – Завтра будет известен результат переговоров с нашим начальником. А потом мы можем созвониться. Ты как?

– Завтра ее похороны… – печально произнес Эд. – Она хотела, чтобы ее похоронили здесь. Она вообще хотела здесь остаться…

– Жаль. Мне действительно очень жаль, – сказала я. – Значит, завтра мы не сможем, тогда послезавтра? – я прикидывала, что у меня назначено на послезавтра. Эфир. Но это ближе к вечеру. Смогу ли я выкроить пару утренних часов?

– Нет, давай встретимся завтра, – неожиданно заявил Эд. – Похороны утром. Думаю, что часа в два я буду свободен. Ты приедешь или встретимся где-нибудь в другом месте?

– Наверное, я смогу приехать, – согласилась я. – Со съемочной группой? – мне почему-то показалось, что Эд хотел поговорить только со мной, поэтому я и задала этот вопрос.

– Может, для начала просто поболтаем? – предложил он.