тебе как-то относятся, есть только состояние, подумалось мне. Я снова пригубил из своего бокала, только уже через две трубочки.

Сзади вдруг кто-то подошел. Я не стал оборачиваться, было совсем не интересно. Мужчина в очках поднял руку, приветствуя пришедшего. Подруги немного странно переглянулись.

— Неужто брезгуешь? — весело спросил мужчина в очках у неизвестного, стоящего за моей спиной.

Неизвестный за моей спиной молчал. Я вдруг испытал какое-то мутное, но вроде как знакомое чувство. Чтобы не томить себя ненужными догадками, я обернулся через плечо. Неизвестный оказался тем самым седым ровесником мужчины в очках, с которым мы тем вечером почти одновременно вышли с противоположными целями — он покурить, я подышать. Он узнал меня сразу, возможно даже еще до того, как я повернулся, больше я не понял ничего. Я отвернулся и снова отхлебнул из двух трубочек.

— Так что, не присядешь к нам? — переспросил мужчина в очках.

— Я сегодня за другим столом, — ответил седой ровесник мужчины в очках. Мужчина в очках весело блеснул зубами.

— Ты за все столы присядь для сравнения. Вдруг вообще уйти захочется, — посоветовал он своему седому ровеснику. Седой ровесник мужчины в очках постоял за моей спиной еще немного, потом развернулся и пошел куда-то в глубь зала. Я на всякий случай посмотрел ему вслед и снова ничего не ощутил. Подруги незаметно переглянулись. Сзади зааплодировали, я понял, что за тем же самым столом. Мужчина в очках хитро подмигнул мне.

— А я ведь правильно помню, что вы с ним покурить выходили? — поинтересовался он.

— Он да, я нет, — ответил я и попробовал хлебнуть сразу из трех трубочек, но получилось плохо. Искаженный стеклами очков взгляд стал еще хитрее.

— Он вообще много курит, потому и нервничает. А сам думает, что это ему в чем-то помогает. — Мужчина в очках махнул рукой, осуждая по-настоящему вредные привычки. Другая рука его немного изменила положение и, похоже, полезла куда-то внутрь. Светловолосая подруга изогнулась, но отстраниться не попыталась. Потом она быстро привыкла и стала дальше тянуть дым из колбы через черную трубку. Человек в футболке с актрисой встал и наотмашь ударил ладонью по воздуху, уничтожив заново нарисованный кроссворд. Незнакомые люди хором засмеялись. Подошла официантка и поставила на стол поднос с пустыми стаканами и большую колбу, только не с дымом, а с янтарной жидкостью. Я предположил, что это было пиво. Незнакомые люди стали наполнять стаканы, мужчина в очках налил себе тоже, подругам предлагать не стал, поскольку они еще не допили свое, да и не сильно торопились. Я снова приник к трем трубочкам, и в этот раз у меня что-то вышло. Мужчина в очках сказал, что, если я не буду пить вместе с ними из большой колбы, он серьезно обидится. Я подумал и согласился, но предупредил, что сначала опустошу свой сосуд с тремя трубками; мужчина в очках великодушно кивнул.

Колба мужественно сопротивлялась напору стаканов; я даже удивился ее истинному объему, неясному на первый взгляд. Незнакомые люди веселели поминутно, наперебой вынося вердикт всевозможным формам с содержаниями и разгадывая уже нигде не нарисованные кроссворды, даже в воздухе. Мужчина в очках веселился не с ними, а как-то по-своему, вдумчиво и в сторонке; его так и не показавшаяся из-за спины светловолосой подруги рука неспешно меняла характер и амплитуду движений. Заиграла электронная музыка с вкраплениями разнородных лепестков, иной раз вгрызавшихся куда-то прямо под копчик. Темная подруга о чем-то вспомнила и стала рассказывать об этом светлой; та смотрела в ответ слегка одурманенными глазами, изредка водя головой то в одну сторону, то в другую. Незнакомые люди стали играть в какую-то игру, ставя в иерархическом порядке в разной мере наполненные стаканы, а потом случайным образом меняя их порядок. Содержимое моего бокала иссякло быстрее, чем я ожидал. Взяв свободный пустой стакан, я попытался наполнить его, но у меня не вышло, и мне учтиво помогли. Хлебнув, я остался при мнении, что официантка принесла нам пиво, но такое, какого я не пробовал никогда. Сразу стало светлее и легче. Незнакомые люди бросили дурацкую игру и принялись подливать, воодушевленные моим присоединением. Веселея с каждым стаканом, они смеялись все чаще, я поддался и тоже стал смеяться вместе с ними.

Человек в футболке с актрисой не выдержал и встал во весь рост.

— Понимаете… понимаете… понимаете…, — захлебывался он единственным доступным ему словом, которое каждый раз било с размаху и не давало глотнуть лишнего воздуха. Я вдруг вспомнил один случай из далекой юности, когда мы с друзьями шли по улице, тоже смеялись, и я неожиданно подавился лимонадом. Согнувшись, я стал невнятно хрипеть, исторгая подавленные наждачные возгласы с неровной периодичностью; один из друзей подскочил ко мне сзади, обхватил чуть ниже линии сердца и стал резко давить, заставляя меня сокращаться подобно губке, впитавшей слишком много пены. Помогло быстро; лимонад выплеснулся вместе с небольшой лужицей рвоты. Глядя на человека в футболке с актрисой, захлебывающегося одним и тем же бесконечным словом, я прекрасно его понимал: когда никто не держит, повторяться можно хоть до самой смерти. Наконец человек в футболке с актрисой превозмог обуявший его порыв и сумел объяснить окружающим, что же именно они, по его мнению, должны были понимать. Я понял, но не согласился; говорить об этом не стал, чтобы человек в футболке с актрисой не обиделся.

Время ускорялось, стаканы вливались один за другим, едва дожидаясь своей очереди. Вдруг я ощутил себя неловко: какой-то из вплетенных в музыку лепестков, похоже, прорезал мне кожу и застрял где-то там, глубоко внутри. Я стал перебирать возможные пути избавления от инородного тела и решил попробовать самый легкодоступный. Никому не сообщив о своих замыслах, я встал и пошел к концу зала, надеясь рассмотреть там какую-нибудь табличку. Таблички не оказалось, и я пошел обратно. Кажется, недалеко от танцпола что-то мелькало. Проходя мимо очередного стола, я услышал дружный веселый мех и остановился. Это оказался тот самый стол, за которым аплодировали. Девица в рубашке и с косами больше не тянула руки и не шевелила пальцами, а лишь наблюдала за тем, как ее странные ужимки пытаются повторить остальные участники застолья. Забыв на миг о гнетущей нужде, я подошел ближе. Девица в рубашке заметила меня и приветливо улыбнулась.

— Чем вы занимаетесь? — спросил я, поскольку молчать было бы совсем глупо.