подал ей руку, она тоже поколебалась и встала без моей помощи. Я показал направление, в котором нужно идти. Она обреченно кивнула, и мы пошли, я впереди, она — чуть поодаль. Ветер оборвался и затих, будто подавившись смехом.

Дорога вела только вперед; навеки придавленных деревьев слева и справа становилось больше. Время от времени я сверялся с картой, но так и не мог понять, что будет, когда мы придем к месту, на которое указали посланные небом координаты. Светловолосая подруга не пыталась меня догнать, но и не отставала. Я не оборачивался, желая только одного: чтобы случилось хоть что-нибудь. Ветер по-прежнему молчал; мир наполняли только наши избегающие друг друга шаги. Когда дорога изогнулась, оповестив о неминуемом подъеме, что-то мелькнуло впереди. Я снова сверился с картой, перебрался на правый край дороги и пошел уже быстрее. Шаги сзади не отставали.

Справа возвышался заброшенный пятиэтажный дом, с пустыми проемами окон и почти без крыши. Стены были изрисованы давно вышедшими из моды крупногабаритными иероглифами, которые я не мог расшифровать ни тогда, ни теперь. Я снова взглянул на девушку со светлыми волосами: она шла, не сбавляя шага и не отрывая взгляда от ждавшего нас дома. Наконец мы поравнялись с заброшенной постройкой и остановились. Дом устремил пустые окна куда-то вдаль, туда, где не горели огни. Оставалось подняться и войти. Я сказал, что попробую разведать какую-нибудь тропинку, сошел с дороги и пошел в горку, служившую постаментом одинокой постройке. Между скорчившимися деревьями было темнее, и я зажег фонарь на телефоне. Сзади послышались шаги; девушка со светлыми волосами не стала дожидаться. Обернувшись, я увидел, как она идет, игнорируя нестройные пунктиры моих следов и на всякий случай высоко поднимая бедра. Направив луч фонаря вперед, я пошел дальше. Дом приближался. Снега было не слишком много, но мои кроссовки все равно меня подвели. Наконец испещренная дырами проемов стена нависла над нами. Девушка со светлыми волосами подошла и встала рядом со мной; у меня невольно шевельнулось в груди, и несколько коротких пунктирных обрубков ненадолго стали сплошной чертой. Дверей также не было, вставлять их сейчас тоже было бы уже некуда. В глубине застывшего перед нами коридора слепо и невидимо мерцали никому не нужные тайны. Я обернулся к девушке со светлыми волосами и внимательно всмотрелся в ее лицо. Она посмотрела на меня в ответ; обрывки разрубленной линии опять холодно замерцали.

Я навел луч на ничем не прикрытый разбитый проем и пошел внутрь. Шагов за спиной не было. Оказавшись внутри, я поводил бледным лучом по сторонам, рассмотрев перемолотый чуть ли не в прах камень, размалеванные царапинами стены, полностью уничтоженную лестницу, улегшуюся на некогда подпиравшей ее площадке подобием зверски поверженного мифического чудовища. До конца коридора луч не доставал. Я повернулся к застывшей снаружи девушке со светлыми волосами и сказал, что дойду до конца этажа и потом решу, что делать дальше. Она странно шевельнулась, а потом пошла вперед, ко мне; мне даже показалось, что она ступала в те же места, по которым прошел я. Тьма брошенного коридора накрыла ее, сделав абсолютно однородной. Снаружи опять подул ветер, но внутрь попасть почему-то не смог. Приблизившись, она все-таки сумела превозмочь черноту заброшенного дома, и я рассмотрел ее как будто неуловимо изменившееся лицо, выступившее из застоявшегося мрака. Я кивнул, она ответила тем же, и мы пошли уже вдвоем, как будто действительно держась друг друга. В конце коридора оказалась обрушивавшаяся стена; зиявшая вместо нее дыра высотой в этаж безразлично исторгала черноту, скрывавшуюся за ней. Мы переглянулись; она пожала плечами и с сомнением потянулась за телефоном. Телефон бессмысленно погудел, и она убрала его обратно. Я окинул светом фонаря дыру, за которой был вход в параллельный коридор; она снова пожала плечами, и мы пошли. Перебравшись через груду обломков стены, я стал следить, чтобы она не угодила в какую-нибудь коварную ложбину или не споткнулась о внезапно высунувшийся из груды железный прут. Ей удалось повторить мои маневры без особых затруднений; когда у нее почти все получилось, я протянул ей руку, но она не согласилась и спрыгнула ко мне сама, будто бы едва заметно усмехнувшись. Мы вошли в соседний коридор. Поводив лучом, я заметил на почти нетронутой стене какой-то рисунок мелом. Мы подошли ближе, и я осветил рисунок целиком. На стене была изображена голая женщина, судя по соотношению линий, относительно молодая. Лицо женщины было обозначено весьма невнятно, будто автор рисунка хотел, чтобы кто угодно мог увидеть в нем все, что захочет. Нарисованная женщина странно гнулась, будто художник собирался нарисовать рядом с ней кого-нибудь еще.

Девушка со светлыми волосами горестно усмехнулась и на мгновение поднесла руки к лицу. Я спросил ее, в чем дело, продолжая освещать выдуманную кем-то затейницу, наполненную от края до края беспросветным слоем окаменевшей побелки.

Девушка со светлыми волосами обвела пальцем нарисованную фигуру и сказала, что это любимая поза ее пропавшей темноволосой подруги.

Вдруг я что-то услышал. Метнув бледный луч в сторону, осветил коридор, вмиг ставший каким-то другим. Звук повторился, и я ощутил, как девушка со светлыми волосами замерла вместе со мной, уподобившись нарисованной на стене фигуре. Кто-то как будто мял подошвой кусок бетона или обломок кирпича, намереваясь стереть его в пыль. Я торопливо зажег экран телефона и погасил фонарь. Темнота стала почти кромешной. Я стоял, слушая свое сердце и ее дрожащее дыхание, норовящее вторить скрежету под чьей-то подошвой. Скрежет затих, и кто-то ступил внутрь дома. Пунктирные обрубки заметались, сбивая друг друга и при случае прокалывая насквозь. Вошедший стоял в конце коридора, совсем недавно впустившего нас двоих; нас разделяла мешанина темноты, беспросветной стенки и пары десятков шагов. В голове мелькнула слепящая вспышка; повернув голову, я отыскал в темноте то место, которое несколько мгновений назад увидел совершенно случайно вместе с изменившимся коридором. Где-то совсем недалеко впереди на полу лежал кусок стенной породы с двумя короткими железными зубами, смотрящими в противоположные стороны. Воскресив занятный артефакт в памяти, я решил, что он обладает приемлемым весом и ничуть не посредственными аэродинамическими свойствами. Омытый мраком дом натужно молчал всеми пятью выпотрошенными этажами. Я стоял и не мог решить, стоит ли полагаться на погашенный свет или лучше уподобиться чреву постройки и стать таким же слепым и глухим. Вглядываясь в темноту, я непрерывно ощущал дрожащее дыхание девушки со светлыми волосами. Вообразив себя держащим в руках