— Только английский свой не забудьте, — бросил он мне вслед, и я услышал, как сестра велела ему «заткнуться и оставить в покое этого славного господина».

Через несколько минут я снова спустился вниз и двинулся через сад к ступенькам, ведущим к пляжу. И здесь мне впервые повезло.

Я почти достиг первой террасы, когда откуда-то спереди до меня донеслись возбужденные голоса. В следующий момент появился месье Дюкло, он поспешно направлялся к пансионату. А буквально через секунду-другую по ступенькам взлетел и помчался следом за ним Уоррен Скелтон. Пробегая мимо меня, он бросил какое-то слово, как мне показалось: «фотоаппарат».

Я поспешил вниз и там понял причину этих гонок.

В бухту под полными парусами входила большая белая яхта. По ее безупречно выдраенной палубе носились люди в белых джинсах и хлопчатобумажных панамах. На моих глазах яхта поворачивала по ветру. Паруса ее трепетали, грот съеживался по мере спуска гафеля; за ним последовали топсель, кливер и стаксель, и пенящаяся у носа вода постепенно успокоилась, покрывшись мягкой, неторопливой зыбью. Загремела якорная цепь.

На террасе собрались восхищенные зрители: Кохе в пляжных туфлях, Мэри Скелтон, Фогели, двое англичан, французская пара, Шимлер и пухлая, приземистая женщина в рабочем халате, в которой я признал мадам Кохе. У иных были в руках фотоаппараты. Я поспешил присоединиться.

Кохе, прищуриваясь, наводил на яхту объектив кинокамеры. Герр Фогель лихорадочно вставлял в аппарат новую пленку. Миссис Клэндон-Хартли разглядывала яхту через окуляры полевого бинокля, болтавшегося на шее у ее мужа. Мадемуазель Мартен, прилаживала маленький нераздвижной фотоаппарат, следуя возбужденным указаниям своего возлюбленного. Шимлер стоял немного в стороне, наблюдая за Кохе. Выглядел он больным и усталым.

— Красавица, а?

Это была Мэри Скелтон.

— Да. А я уж подумал, что ваш брат гонится за этим стариканом французом. Не знал, почему поднялся весь этот переполох.

— Он побежал за аппаратом.

В этот момент как раз появился брат. В руках у него был дорогой «Кодак».

— Вот и мы, ребята, — объявил он, — становитесь, сделаем ваш портрет, который не стыдно будет показать близким. — Он навел объектив на яхту и щелкнул два раза.

Следом за ним, сжимая в руках гигантских размеров рефлекс-камеру, трусил месье Дюкло. Тяжело дыша, он снял с нее чехол и с трудом вскарабкался на парапет.

— Как думаете, когда он снимает, борода у него в видоискателе или снаружи? — прошептал Скелтон.

Послышался громкий лязг — это месье Дюкло взвел затвор аппарата, — затем минутное молчание, за которым последовал мягкий щелчок. Он с удовлетворенным видом слез с парапета.

— Пари готов держать, что он забыл вставить пластину.

— Ты проиграл, — сказала девушка. — Он как раз вынимает ее.

В этот момент месье Дюкло поднял голову и увидел, что мы смотрим в его сторону. На его лице заиграла лукавая улыбка. Он заменил пластину и навел на нас троих фотоаппарат. Я заметил, что Скелтон сделал шаг вперед, чтобы загородить сестру. В следующий момент она уже сбегала по ступеням к пляжу. Месье Дюкло был явно разочарован.

— Скажите, пусть не портит хорошую пластину, — шепнул мне Скелтон.

— Да в чем дело-то?

— Скажите.

Но месье Дюкло уже потерял интерес к групповому портрету, а когда я повернулся, Скелтон побежал вслед за сестрой.

Майор и миссис Клэндон-Хартли стояли наверху, перегибаясь через парапет.

— Славная посудина, Водоши. Судя по виду, сделана в Англии. В семнадцатом году я провел отпуск на яхте, в норфолкских водах. Отличный спорт. Только такая вот штуковина стоит немалых денег. Вы в Норфолке бывали?

— Не приходилось.

— Да, отменный спорт. Между прочим, я еще не представил вас своей благоверной. Дорогая, это мистер Водоши.

Миссис Клэндон-Хартли посмотрела на меня бесстрастно, безразлично, но, как мне показалось, оценивающе. Неожиданно возникло желание, чтобы на мне было одето побольше, чем сейчас. Она слегка усмехнулась и кивнула. Я поклонился. У меня возникло неприятное ощущение, будто любая форма вербального приветствия может быть воспринята как фамильярность.

— Может, сыграем попозже партию в русский бильярд? — бодро предложил ее муж.

— С наслаждением.

— Хорошо. Тогда увидимся.

Миссис Клэндон-Хартли сдержанно кивнула. Это был сигнал к тому, что я могу удалиться.

Скелтоны загорали в дальнем конце пляжа. Они подвинулись, и я сел рядом.

— Извините, что мы так поспешно скрылись, — сказал молодой человек, — но у Мэри с самых детских лет идиосинкразия на фотографии. Правда, Мэри?

— Да. Мою няню бросил один газетный фотограф. Она так и не оправилась от этого удара. «Никогда не верь человеку с фотокамерой, — бывало, говорила она, — даже если это инвалид с большой седой бородой». Терпеть не могу, когда меня фотографируют. Скажите, мистер Водоши, а вам попадались раньше такие швейцарцы, как эта пара?

Я проследил за ее взглядом. Герр Фогель устанавливал свой фотоаппарат на большой железный штатив. Перед объективом, краснея и хихикая, стояла фрау Фогель. Ее муж тем временем поставил камеру на автомат, обогнул штатив и принял театральную позу, обняв за плечи жену. Камера издала негромкое жужжание, затвор щелкнул, и Фогели разразились оглушительным смехом. Покойный друг был явно забыт.

За их ужимками с нескрываемым любопытством наблюдали французская пара и Кохе. Последний посмотрел в нашу сторону, убеждаясь, что и мы наблюдаем за этой сценой. Потом подошел к нам.

— Слушайте, Кохе, — сказал Скелтон, — вы что, наняли эту парочку, чтобы развлекать публику?

— Подумываю, не предложить ли им остаться здесь для регулярных выступлений, — усмехнулся тот.

— А что, это мысль. Два швейцарца. Не пожалеете. Классный юмор. Оглушительный успех в Нью-Йорке. Бесподобная пара.

Кохе даже несколько растерялся.

— Не обращайте на него внимания, — сказала девушка. — Это он так шутит. Кстати, мне только кажется, или между теми двумя, с кем вы только что разговаривали, что-то есть?

Управляющий улыбнулся и уже собирался что-то ответить, когда сверху донесся пронзительный возглас:

— Аль-берт!

Я выглянул из-под тента. Через парапет, сложив руки чашечкой, перегибалась мадам Кохе.

— Аль-берт!

Кохе даже головы не поднял.

— Голос с минарета сзывает на молитву верующих, — пояснил он с легкой улыбкой и, кивнув мне, направился к ступеням.

— Знаете ли, — мечтательно проговорил Скелтон, — будь я на месте Кохе, непременно бы дал этой дамочке хорошего пинка под зад.

— Животное, — пробормотала его сестра и повернулась ко мне: — Как насчет того, чтобы немного поплавать, мистер Водоши?