— Я спросил вас, мистер Гансерт, считаете ли вы, что я сделал это намеренно?

Я колебался, не зная, что ответить.

— Я не знаю, — наконец произнес я. — Незадолго до этого происшествия Йоргенсен пригрозил позаботиться о том, чтобы вас арестовали. Да и вы не особенно пытаетесь скрывать свою ненависть в его адрес.

— Почему я должен это скрывать, если я действительно его ненавижу?

— Но из-за чего? — спросил я.

— Из-за чего? — внезапно повысил голос Дахлер. — Из-за того, что он со мной сделал. Посмотрите на это. — Он снова сунул мне под нос свою усохшую руку. — Это все Йоргенсен, — прорычал он. — Посмотрите на мое лицо. Тоже Йоргенсен. До войны я был здоров и счастлив. У меня были жена и бизнес. Я был наверху. — Он вздохнул и снова откинулся на подушку. — Это было до войны. Кажется, что прошло очень много времени. Я занимался морскими грузоперевозками. У меня был каботажный флот и четыре танкера, снабжавшие «Дет Норске Стаалселскаб». А потом в Норвегию вторглась Германия. Я отправил танкеры в британские порты. Несколько каботажных судов затонули, другим удалось уйти. Но большая часть флота продолжала работать. И пока Йоргенсен развлекал немецкое командование в Осло, я работал на освобождение моей страны. Мой дом в Алверструммене был убежищем для британских агентов. Моя контора в Бергене стала пунктом сбора парней, тайно покидавших страну. Но внезапно на мой дом совершили налет. Там находился британский агент, которого тут же арестовали. Меня также бросили в тюрьму в Бергене. Там было не так уж и плохо. Жена могла приезжать на свидания, а я занимался переплетом книг. Но затем нас отправили на каторжные работы. Я попал в Финсе. На самой вершине Йокулена немцы решили построить аэродром. Вы когда-нибудь слышали об этом монументе немецкой тупости?

— Йоргенсен что-то об этом говорил… — начал я.

— Йоргенсен! — воскликнул он. — Что может знать об этом Йоргенсен? Он был для этого слишком умен.

Наклонившись вперед, он дотянулся до своей куртки и достал из кармана сигарету. Его пальцы дрожали. Я видел, что Дахлер на взводе. Он говорил без умолку в попытке успокоиться. А я слушал, потому что мне впервые удалось его разговорить, а в Финсе он общался с Джорджем Фарнеллом.

— Значит, вы не знали об этом проекте на Йокулене? Похоже, в Англии об этом вообще не слышали. Во время войны случается очень много странного, но почти никто за пределами стран, где происходит то или иное событие, об этом так и не узнает. В Норвегии о немцах и Йокулене знают все. Это уже давно превратилось в анекдот. — Он помолчал и добавил: — Но для тех, кто там работал, все было очень серьезно. — Он наклонился ко мне и схватил меня за руку. — Вам известна высота Йокулена?

Я покачал головой.

— Это самая высокая точка Хардангервидды. Высота 1876 метров. Это ледник, всегда укрытый льдом. Только безумцы могли вообразить, что им удастся построить там летное поле. Ветер сдувал снег в огромные горы. Они гнали трактора с тяжелыми железными колесами на самую вершину. А когда они поняли, что круглые колеса только уплотняют снег, они сделали их восьмигранными. Там были расщелины, которые они пытались засыпать опилками. Это и в самом деле уморительный анекдот. Но нам приходилось там наверху работать, а зимой на Йокулене температура порой понижается до пятидесяти градусов мороза. — Все это он говорил очень быстро, но внезапно откинулся на подушку и закрыл глаза. — Вы знаете, сколько мне лет, мистер Гансерт?

Определить его возраст было невозможно.

— Нет, — ответил я.

— Чуть больше шестидесяти, — сообщил он. — Тогда мне было пятьдесят четыре. И если бы не Бернт Ольсен, я бы никогда не спустился вниз. Он вывел шестерых. Запихнул нас в клети из-под авиационных двигателей… На берегу озера Финсе немцы испытывали, как работают эти двигатели в ледниках на морозе. Люди из Сопротивления на лодке перевезли нас из Бергена на остров Федье. А несколько дней спустя нас забрали англичане.

Это была совершенно невероятная история. Видимо, он заметил мое удивление, потому что произнес:

— Это случилось позже. — Он снова показал свою усохшую руку. — После того как я приехал в Англию. Отсроченная реакция. Паралич. Моя жена умерла, когда я был в Финсе. — Он приподнялся на локте. — Все это, мистер Гансерт, потому, что Йоргенсену был нужен мой флот. Это был семейный бизнес, основанный моим отцом. После моего ареста немцы все конфисковали. Йоргенсен основал компанию и выкупил у них все корабли. И вы еще спрашиваете, почему я ненавижу этого типа? — Он, как будто обессилев, откинулся на подушки и сделал очередную затяжку. — Помните, что я вам сказал? Норвежец опасен только тогда, когда он норвежский бизнесмен.

— Как насчет Фарнелла? — спросил я. — Что делал в Финсе он?

Его веки дрогнули, и он посмотрел на меня.

— Фарнелл? — Внезапно он расхохотался. — Вы, англичане, совсем как бульдоги. Никогда не выпускаете того, что попало вам в зубы. Вы способны пропустить мимо ушей все, что угодно, сосредоточившись на том, что важно для вас. Лично вам, Гансерт, нет никакого дела до того, что я вам рассказывал. Вам на это наплевать, верно? Я рассказываю вам историю о несправедливости, о том, как один человек уничтожил другого, — с внезапной горячностью в голосе воскликнул он. — Но все, о чем вы думаете, это… Да ладно уж, — вдруг устало прошептал он. — Я вам расскажу. Фарнелл работал в Бергене на железной дороге. Он устроился на сортировочную станцию Финсе под именем Бернт Ольсен. Он работал на Сопротивление и, рискуя жизнью, вывез нас оттуда. Теперь я хотел бы ему помочь. Если смогу.

— Чем вы ему поможете, если он умер? — спросил я.

— Если умер… что ж, тогда ничем. Но если он жив… Моя жизнь окончена. У меня нет будущего. У меня ничего нет. Когда оказываешься в таком положении, мистер Гансерт, риск уже не страшит и можно многое себе позволить…

— Например, можно попытаться кого-то убить, — подсказал ему я.

Он улыбнулся.

— Вы все еще пытаетесь понять, был ли этот разворот случайностью или нет? Йоргенсен считает, что я сделал это намеренно, верно? — Он усмехнулся. — Пока я жив, он теперь всегда будет задаваться этим вопросом — спрашивать себя, что это за шум раздался за окном, спрашивать себя, не суждено ли ему внезапно умереть насильственной смертью. — Он начал нервно теребить край одеяла. — Фарнелл много знал о Йоргенсене. Если бы только мне удалось найти Фарнелла. Йоргенсен убежден в том, что Фарнелл умер?

Он закрыл глаза.

Тут отворилась дверь и вошла Джилл с кружкой крепкого мясного бульона.

— Как он? — спросила она у меня.

Дахлер сел на койке.

— Спасибо, я в полном порядке, — резко ответил он.

Она подала ему кружку.

— Выпейте это, — сказала она. — А потом попытайтесь уснуть.

Я вышел вслед за ней из каюты и затворил за собой дверь.

— Мы должны позаботиться о том, чтобы рядом с ним всегда кто-нибудь был, когда поблизости находится Йоргенсен, — произнес я.