прокурора в киношном суде, — Устно вы назвали одни суммы. Здесь же, в прикрепленных счетах-фактурах мы видим другие цифры. Вы потратили в три раза меньше запрошенной из бюджета суммы. Где разница, коллега?

Федя сощурился, всматриваясь в цифры на отсканированных документах, выведенных на экран.

— Это не те документы, — ответил он с присущей ему непоколебимостью.

— Вы новенький и, наверное, еще не запомнили все печати нашей компании. А, согласно печатям, документы подлинные. — Все с вниманием следили за происходящим. Немцы шептались между собой. Екатерина закрыла лицо руками.

— У меня есть подлинники с собой, — Федя достал из папки документы и, видимо, обнаружив ту же ошибку, нахмурился.

— Может, вы ответите, на какие деньги был приобретен ваш новый внедорожник? — снова напирал Илья.

— Илья Владимирович, вы перегибаете палку, — встряла Екатерина, — Господа, давайте мы прервемся на ужин и чуть позже продолжим? — предложила она, с надеждой глядя на немцев.

Она подошла к переводчице и шепотом о чем-то пообщалась с гостями, после чего те встали и ушли. Выглядели оба недовольными. В зале повисла тишина. Екатерина обернулась к Феде и Илье и закричала:

— Вы с ума сошли?! Что вы тут устроили?

— Мои документы заменили, — спокойно ответил Федя. — Вчера утром все было в порядке.

— Думаешь, кто-то проник к тебе и исправил цифры? — усмехнулся Илья.

— Мой кабинет всегда открыт. По непонятной мне причине камеры на производстве вчера не работали.

— Кто знал об этом? — жестко спросила Екатерина.

— Никто, — соврал Федя.

Я знала об этом. А еще я знала, что на производстве никого не было в то самое время. На мгновение мы с Федей встретились взглядами. В его глазах было… Недоверие.

— Что там с твоей новой машиной? — голос Екатерины стал мягче и теперь звучал просто устало.

— Мои личные траты не имеют отношения к компании, — сухо ответил Федя.

— Я вчера слышала, что Татьяна Снегирева собиралась на производство, — отозвалась Жанна, которой до этого момента даже не было в зале. Она стояла у самого входа, будто вошла, едва услышав крик Екатерины, — Может, это она подставила Федора Алексеевича? Взять печати из офиса не проблема.

Разумеется, после ее заявления все, кто знал, кто такая Татьяна Снегирева, обернулись на меня. Я даже удивилась, что так много людей знают меня по имени.

— Это правда? Ты была на производстве вчера? — сурово спросила Екатерина.

От неожиданного обвинения я не могла вымолвить ни слова. Да и что я сказала бы? Да, я была там, но документы Федора Алексеевича не трогала. Только его член.

— Ну? — поторопила Екатерина, а я ощутила, как потеют ладошки.

— Ее там не было, — неожиданно сказал Илья, не глядя на меня, — Она была со мной. Мы не хотели говорить раньше времени, но я сделал ей рабочее предложение, и она его приняла, — этот наглец перевел на меня глаза, ожидая моей реакции.

Браво, Таня, ты в ловушке. В хорошо расставленной ловушке.

— Ты уходишь из моего отдела? — с ноткой разочарования спросил Ларин. Надо же, полгода не замечал моего существования и после одного удачно завязанного галстука уже не хочет делить меня ни с кем.

— Не знаю, — неуверенно протянула я, желая провалиться сквозь все пять этажей этого гребаного офиса. Федя не смотрел на меня, а я не могла понять, верит он в мою вину или нет. Я в его невиновности даже не сомневалась.

— Катя, эта подмена документов — просто мелкая пакость, чтобы отвлечь внимание, — ровным тоном произнес Федя, — Мы поднимем бухгалтерию и убедимся в том, что все мои счета чисты. Просто кто-то, — Федя глянул на Илью из-под нахмуренных бровей, — Жаждет прикрыть свои махинации.

Екатерина Борисовна сжала пальцами виски и что-то промычала себе под нос.

— Эти пакости дорого нам обходятся. Федя, я прошу тебя никуда не уезжать из города до выяснения обстоятельств. На производстве пока справятся без тебя. Я сообщу, как только мы что-то решим. Илья, зайди в мой кабинет. С Буркхардом я разберусь сама. Все, расходимся! — грозно рявкнула Екатерина.

Она вышла из зала, хлопнув дверью. Еще никогда я не видела, какой стальной стержень она скрывала за милым женственным образом.

Народ начал вытекать из зала, не говоря ни слова. Когда все вышли, остались только я, Федя и Илья.

Илья с усмешкой на губах уселся на стол и закинул ногу на ногу, демонстративно давая понять, что все сложилось, как он планировал.

Федя выглядел так сурово, что мне стало не по себе. Я не знала эту его сторону и боялась поднять на него глаза, как будто правда была виновата.

— Какой чудный вечер, — весело произнес Илья и направился к выходу, — Танюшка, малышка, отлично отыграла!

Когда дверь за ним закрылась, я осторожно подошла к Феде.

— Федя, я….

— Поэтому ты избегала меня весь день? — перебил он, — Я, как глупый влюбленный малолетка, закидал твой телефон сообщениями, искал с тобой встречи. А в ответ тишина. Ты получила своего заветного Илью, поздравляю! — с презрением бросил Федя, с каждым словом все больнее царапая меня, — То, что вчера было между нами… тоже по его указке? Чтобы отвлечь меня?

У меня в глазах защипало от слез. Не сдержав обиды, я дала Феде звонкую пощечину.

— Ну ты и сволочь, — почти прошептала я, с вызовом взглянув на Федю, и, не выдержав вида гнева в его глазах, развернулась и стремительно вышла. А он не стал меня догонять.

На рабочем месте лежал шоколадный маффин с припиской "не знаю, что у тебя случилось, но кексик точно должен помочь". Федя принес его для меня, беспокоясь, что я не отвечаю на его сообщения.

Теперь этот день действительно стоит шоколадного кексика. А то и торта.

* * *

Вечером я первым делом удалила в телефоне все сообщения Феди, даже не читая. Чтобы не было больно.

Так странно. Что между нами было? Месяцы шуток, подбадривания, улыбок и взглядов, один ошеломительный секс. И больше ничего. А больно так, будто я потеряла часть себя. Надо же, кажется, я еще никогда не плакала из-за мужчины. А сейчас заливалась так, что мне грозило умереть от обезвоживания.

Он поверил, что я подставила его. Что ради такой глупости я могла с ним переспать.

Мне нужна была поддержка, и я набрала номер папы.

— Танечка, мой мышонок, как твои дела? — грустно отозвался папа. Похоже, ему тоже было плохо.

— Тяжелый день, — призналась я, — Как у вас с мамой?

— Понимаешь, Таня, — начал папа и запнулся, подбирая слова, — Мама ушла от меня.

— Как ушла? — не поняла я.

— После психолога она поняла, что