большому счету для молодого человека, человечества в целом главным смыслом должна быть забота, чтоб жизнь продолжалась. Это философия человеческой жизни. «Для веселья планета наша мало оборудована», — сказал не очень мною уважаемый, но большой поэт В.В. Маяковский. Не только планета, но и вся Вселенная. А без полноценных новых поколений людей будущего нет. От алкоголиков, наркоманов, а также думающих лишь о себе и как бы «проехаться» на труде других, не внося личного вклада, не думающих вообще — будущего ждать не приходится.

Так вот, основным оценочным критерием взросления ребятишек в деревне было умение выполнять дело, сначала легкое, но всегда не пустяковое, а нужное в жизни. Об экскурсиях и коллективных походах на плантации (в поле) не могло быть и речи.

Носили на руках только грудных детей. Могущие ползать — ползали, умеющие ходить — ходили, за руку никого не водили. Вот так, с молодых ногтей человек приучался к самостоятельности. Во-первых, у взрослых не было времени и возможности, а во-вторых, считалось очень вредным баловать ребенка. В-третьих, основными нянями были престарелые бабушки и старшие братья или сестры (у меня, девятого ребенка, таким няней и воспитателем был брат Анатолий, на семь лет старше меня. По рассказам я родился болезненным, как говорили — нежилец, но в первое же свое лето прокалился солнцем на песке возле речки и выжил).

Рождалось детей обычно много, примерно треть умирала в младенчестве. Оставшиеся росли крепкими и здоровыми, чему способствовала экологическая среда, солнце, воздух и вода. Целыми днями летом и зимой — на улице. Игры всевозможные, все самобытные (прятки, в войну, мяч, шар, городки, лапта, в лапти, десять палочек, попа-гонялу и т. д., более трех десятков). Борьба ежедневная, благо травяной ковер (или снежный) прямо возле дома на улице для регулярного выяснения кто сильнее, да и чтоб умел постоять за себя. Не без драк, конечно.

И, главное, постоянное вовлечение в работу. Игрушки делали себе сами: лук со стрелами, рогатки, силки для ловли снегирей, свистки разные и т. д. У каждого — самодельный ножик. К пяти годам уже домашние работы возлагались — кормить и стеречь кур, поросенка, загнать вечером в ограду корову и овец, когда пастух пригонит стадо, поливать овощи, помогать родителям в разных домашних работах. Понемногу начинаешь приносить в дом ягоды, рыбу, дикий лук и щавель.

К семи годам родители начинают привлекать к своим работам: пилить и колоть дрова, отогнать лошадь, рыбачить, резать вичи, бить вальком при полоскании белья, вдевать ниченки и т. д. Получаешь понемногу навыки езды на лошади (управлять, распрягать, запрягать, ездить верхом и т. д.). Возникает у малого человека гордость, что он уже что-то умеет, как взрослые.

К десяти годам уже самостоятельные работы, в основном ездовыми на лошадях. В колхозное время вручали взрослую трудовую книжку колхозника и бригадир рано утром давал наряд. И с каждым годом обязанности возрастали в полной пропорции с повышением физических и умственных сил. Овладеваешь инструментами (пилой, молотком, топором, рубанком, граблями, вилами) и механизмами (бороной, чернухой, конными граблями, лесопилкой). Поручают все более сложные виды работ. Повышают кругозор экономический — работа на базаре.

К 16–17 годам — уже мужик, полностью готовый к крестьянскому (да и не только крестьянскому) труду, к самостоятельной жизни, умеющий вести хозяйство, нести ответственность за него, быть будущим хозяином своего дома, семьи.

Аналогично приобретали рабочие навыки девочки, только с четким уклоном на женские дела. Прясть, ткать, шить, вязать, готовить пищу и т. д. — быть будущей хозяйкой дома, матерью, женой. При этом жестко сохранялись и передавались семейные, деревенские, вятские и национальные традиции, склонность к ремеслу и промыслам. В деревне веками были потомственные династии пимокатов, портных, сапожников, рыбаков, охотников и т. д.

Таким образом, суть деревенского, крестьянского трудового воспитания — приучать родившегося человека чуть ли не с 5 лет трудиться, уметь жить самостоятельно, делать все, что умеют его родители, окружающие его люди. Иначе жизни не будет. В этом — конкретное проявление крестьянской философии: смысл жизни — в ее продолжении.

Эта трудовая учеба и трудовое воспитание происходило в семье, не считалось обязанностью государства как машины управления, не перекладывалось на госорганы, всякие Роно, ПТУ, тем более детские дома.

Вот так из века в век и сохранялась цепочка деревенской крестьянской жизни. Когда же крестьянский труд (как в комсоветское время) стал бесплатным и не обеспечивал жизнь, он превратился в бессмысленность, эта цепочка закономерно оборвалась, и исчезла связь времен.

Этот тысячелетний опыт организации жизни в значительной степени, особенно в городах, утрачен. Вместо того чтобы научиться делать то, что делают родители, вообще уметь трудиться и организовывать жизнь, городские дети ищут свое место в жизни… иногда до смерти! Перекладывание же воспитания с родителей, с семьи на бюрократические структуры чревато трагическими последствиями, масштабы которых трудно представить.

Признавая важность обучения детей к своему труду, крестьяне уважительно относились и к учебе детей к другим, более «высоким» занятиям по общечеловеческой культуре. Особенно, если их дети обладали соответствующими способностями к музыке, искусству, технике, науке и т. д. Поэтому так называемая некультурность крестьян, из-за которой им так долго не давали у нас свободу, вызвана не крестьянскими особенностями, а нежеланием властной элиты просвещать крестьян. Такой (!) элите легче управлять ими.

Даже после того, как крестьян стали просвещать понемногу с конца XIX века, принципы крестьянского воспитания не изменились. К тому же, учили лишь зимой, не больше двух зим, в школах, непосредственно в деревнях построенных земствами. Это начальное образование (при мне уже четырехклассное) было с практическим уклоном: хорошо читать, писать и считать, составлять письма и деловые бумаги (акты, протоколы, справки и т. п.). В селах — центрах волостей и церковных приходов (у нас село Пачи) были церковно-приходские школы. Дальнейшее обучение (семинарии, а в начале советского времени — семилетки) — лишь в уездных центрах (у нас — г. Яранск). Лишь в конце 30 годов XX века на базе церковно-приходских школ в центрах волостей были организованы семилетки, а десятилетки — во вновь организованных районных центрах (у нас в селе Тужа).

Окончившие до 30х годов семилетку считались у нас образованными людьми. Их было очень мало — ну-ка поучись за 45 км от дома без путей сообщения. Перед войной и в послевоенное десятилетие, чтоб быть образованным, надо было закончить десятилетку или техникум. Тоже не близко. До села Тужи 25 км. А ближайшие техникумы были только в больших уездных центрах: в Яранске — медицинский и учительский, в Советске (б. Кукарка — родина Н.И.Рыкова, В.М.Молотова) — лесотехнический.

В этих условиях, чтоб стать образованными, крестьянским детям