– Эх ты, Наковальня! Говорили тебе – учись плавать! Тогда ничего бояться не будешь.

– А я и не боюсь, – буркнул Вовка, ногой взбивая воду.

Он не хотел, чтобы поверхность залива становилась спокойной. Чтобы в ней появилось его отражение.

Спиря поглядел на взлетевшие брызги и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

– Дурак я! – со стоном произнес он. – Ой, дурак! Я все понял! Ты же плавать не умеешь, а значит, боишься воды! А я еще тебя все подначивал – плыви, плыви… Дурак… – Последние слова Колька прошептал, уткнувшись в колени. Уши у него стали пунцовыми. – Ты прости меня, – глухо пробормотал он, не разгибаясь. – Хотя за это я уже поплатился.

Вовка с унынием посмотрел на радостно бултыхающихся в воде товарищей. Его мучило тяжелое сомнение. Слишком уж все просто объясняется. Значит, стоит ему утонуть, и все спокойненько могут отправляться по домам? Ведь именно про него говорил старик – «кто-то, кто сильно чего-то боится».

Или ребят задержат собственные страхи? Но почему именно здесь? Что же, они дома ничего не боятся? Наверняка ведь боятся. Только не мрут от этого. Иначе все человечество давно бы уже исчезло. В жизни каждый чего-то да боится. Не собак, так грома, не темноты, так шагов за спиной.

Наковальников обернулся. Если там, над водохранилищем, светило яркое солнце, то над стареньким двухэтажным зданием все еще висела пасмурная туча. От этого домик выглядел мрачным и неуютным. Распахнутое окно кают-компании звало вернуться обратно, отсвечивающие стекла нехорошо поглядывали на развеселившихся жильцов. За ними стояла темнота, хранившая свою тайну. В окне комнаты хозяина сидела кукла.

Вовка несколько раз сморгнул.

Дом вздохнул и покосился еще больше. Скрипнули ставни. Отшатнулась светлая береза. Изо всех щелей полез черный туман. От его дыхания вяла трава, темнела земля, еще больше наклонялся дом.

– Иди! – ахнуло в Вовкиных ушах. – Тебя ждут! Ты нам нужен! Иди!

– Я знаю, что надо делать! – Спиря выпрямился, из глаз его ушла тоска. – Надо вернуться к тому месту, где я нашел монету, и выбросить ее. Тогда все проклятье с меня спадет.

– А как же рыба? – Вовка снова посмотрел назад, но там больше ничего не было. Темнота ушла, туча рассеялась, дом перестал крениться, в его стеклах отразилось веселое солнце.

– Это Пашкин страх, – легко отмахнулся от Вовкиных слов Колька. – Мы его и не возьмем с собой. Мы лучше Альку позовем. На нее вообще ничего не действует. Первый раз такую девчонку вижу.

Он поискал глазами далекие фигурки пловцов.

И вдруг до Наковальникова дошли Спирины слова: «Мы позовем…» Значит, он хочет взять его с собой!

Услышь он это еще позавчера, прыгал бы до потолка от радости. Еще бы! Сам Спиридонов, великий и могучий Спиря, пригласил его в свою компанию! Раньше об этом можно было только мечтать!

Сейчас радость быстро улеглась. И не потому, что Колька растерял за вчерашний день и ночь весь свой авторитет, – при желании он сможет завоевать его снова. Просто Вовке уже не очень хотелось быть с кем-то. Когда приходит беда, делиться ею и слушать сочувственные вздохи приятелей совершенно не тянет.

– Смотри, как классно плывет! – искренне восхитился Колька способностями Бабкиной.

– А меня ты зачем зовешь? – мрачно спросил Наковальников, отворачиваясь от воды. Смотреть на нее он уже не мог. – С меня же все началось…

– С чего ты взял? – Глаза у Спири стали узкими и злыми. – Здесь вообще непонятно, отчего и почему. – Он придвинулся ближе к Вовке. – Не нравится мне этот дед. Кукла какая-то… Запирает он ее. А чего сам-то не уезжает? Нормальный человек давно бы сбежал отсюда. А этот сидит. Почему?

– Не знаю! – Наковальников откинулся назад. Ему уже порядком надоело обо всем этом думать. – Может, у него здесь любимая кошка похоронена. Или он последнюю любовь здесь встретил…

– Я думаю, здесь что-то есть еще.

Колька подобрал камешек и запустил его в воду. Вовка проследил за траекторией его полета.

Перед глазами снова было водохранилище.

– Ты не единственный, кто чего-то боится, – совсем тихо пробормотал Спиря. – Девчонки наверняка с ума сходят из-за тараканов. Ирка Винокурова однажды мышь у нас в клубе увидела. Мы ее потом со шкафа снимали. А Макс как-то раз в одном из лагерей с нами на кладбище идти отказался. Значит, покойников боится. Чего там у Пашки с Серегой, не знаю, но наверняка и у них что-нибудь есть.

– И у тебя?

– Есть и у меня, – вздохнул Колька, снова поворачиваясь к воде. – А тебя мы к мачте привяжем, чтобы незаметно к борту не подобрался. Так что в воде не окажешься.

– Лучше вам вдвоем идти. – Наковальников поднялся. – Меня это водохранилище не любит. Потонем.

– Ничего, – хмыкнул Спиря. – Вылечим твою водобоязнь, глядишь, и сами отсюда выберемся. Может быть, все от монеты зависит? Эх, поговорить бы с этой куклой, чего она там скрывает и куда прячет… Да старик ее теперь из рук, наверное, не выпустит.

– Выпустит, – задумчиво произнес Вовка. – Не может же он с ней в обнимку спать? К тому же он ездит все время куда-то…

– Точно! У него есть моторка!

Спиря вскочил, оглядывая мостки. Пришедшей утром лодки не было.

– Спрятал… – Колька зло сплюнул. – Тоже мне – фокусник. Ладно, посмотрим, какой еще фокус он нам покажет…

Но первый фокус произошел в исполнении самого Спири.

После завтрака, стараясь проскочить незаметно от всех, Колька отправился к парому. Макс, отложив свою миску, пошел следом. Алька многозначительно подняла бровь. Ленка с Майей посмотрели друг на друга, дождались, пока медленно крадущийся Галкин скроется за углом дома, и тоже побежали к выходу. За ними потянулись Пашка с Серегой. Последними, переглянувшись, встали из-за стола капитаны.

Корабли больше не шли, но паром все равно не работал. Лебедка провисла, исчезнув под водой. На станциях с обеих сторон никто не стоял, ожидая начала движения.

– Странно. – Макс покрутился на месте. – Никому никуда не надо? А до этого куда все так торопились? – Он даже на цыпочки приподнялся, чтобы рассмотреть хотя бы одного пассажира. Но противоположный берег был пуст. – Чего? Вообще никто ехать не хочет? Хоть бы один какой-нибудь старичок завалящий. Они здесь повымерли все, что ли?

– Один-то старичок у нас есть, – съехидничала Ирка. – И не завалящий, а самый настоящий колдун местного пошива. Сидит сейчас со своей куклой, страхами с ней делится.

– Не нравится мне это… – задумчиво произнес Антон. – Если к обеду паром не заработает, надо будет либо вплавь через канал перебираться, либо на катамаранах идти к деревне, а оттуда искать другую дорогу домой.

Осмелевший после утреннего плавания, Пашка подошел к воде, тронул ее ногой. Неподвижная водная гладь дрогнула. Но очень скоро снова замерла, словно это была не вода, а застывшее желе.