что расстался с Чандри навсегда, что любовь к родной земле полностью вытеснила из его сердца любовь к женщине, то в эту минуту ему стало ясно: одно чувство не убило другое. Они очень различные, но могут жить в сердце рядом. И оттого, что на берегу Бхогавати не было теперь шатра Чандри, уныние и скорбь охватили Рагху Рао. Как быть ему дальше? Можно разделить землю, а любовь — разве ее разрежешь на части? Землю можно отмерить, но как найти меру для любви?

Рагху Рао покинул плачущую Чандри, но он был молод и не знал жизни. Его ослепил гнев, и он не подумал о том, как печально может сложиться судьба девушки. Люди ее племени — изгои: не было у них ни земли, ни имущества, ни крова. Они находились в полной зависимости от господ, и жилось им хуже, чем скоту! Он оскорбил ее, назвал распутной. Не понял ее… А ведь, может, его Чандри была лучше, чище, чем он, Рагху Рао!

Правильно поступили его товарищи, выделив землю койя и ломбару — самым забитым и отсталым племенам, бездомным лесным бродягам. Должно быть, товарищи знали, сколько слез пролили Чандри и ее подруги. Конечно, они знали, что человек, как правило, привязан к родной земле. Как старшая сестра, она помогает ему, вскармливает, лелеет. Когда у всех чандри будет своя земля, они ни перед кем больше не склонят голову.

Быть может, Рагху Рао никогда больше не встретит Чандри, никогда не увидит ее. Быть может, ему не придется строить для нее дом, ласкать детей, которых она родит. Быть может, ему не суждено насладиться жизнью, нежной, как шелк, к которому он прикоснулся в детстве на ярмарке. Теперь Рагху Рао был твердо уверен в одном — установленные в его деревне новые порядки настолько справедливы, что их благотворное влияние скажется на всех сторонах жизни и девушкам из племени ломбару или койя уж не придется оплакивать на берегу Бхогавати свою поруганную честь.

Мысль эта принесла облегчение Рагху Рао, и, хотя тоска по Чандри и тревога за ее судьбу по-прежнему не оставляли его, он поднялся с камня и пошел в деревню.

Любовь к Чандри — это его, Рагху Рао, личное, а вопрос о том, как поступить с усадьбой заминдара, касался всей деревни. Заминдар бежал, поместье опустело. Впервые крестьяне получили доступ в дом Джаганнатха Редди. Раньше они видели только высокие ворота, мощеный двор, куда их вызывали, чтобы взыскать налоги и феодальные поборы или дать наряд на работу; здесь над ними чинили суд и расправу, лишали земли, били. Мало кого из крестьян пускали на порог приемной заминдара; правда, иным несчастным женщинам пришлось, подобно Чандри, побывать в его покоях. Но ни один из жителей деревни не мог с уверенностью сказать, что происходит за высокой оградой, в большом доме, на крытых верандах и внутренних двориках, в комнатах, где полы выложены мраморными плитами, а потолок подпирают стройные колонны.

В первые дни, пока шел раздел земли, никто не вспоминал о злосчастной усадьбе, но, когда с разделом покончили, крестьяне, их жены и, опережая всех, детвора отправились в дом заминдара. Они внимательно осмотрели его внутри и снаружи, ребятишки с веселыми криками бегали вокруг колонн, ложились на мраморный пол, громко хлопали в ладоши в просторных залах с высокими потолками и радостно смеялись, услышав звучные раскаты эхо. Даже старики осматривали усадьбу с таким искренним интересом и удивлением, словно попали в музей. Усадьба же заминдара не представляла собой ничего особенного — в таких домах жили многие помещики Андхры. Каждый кирпич, уложенный в их стенах, был замешан на крестьянской крови.

Женщины сразу придумали, как поступить с усадьбой: отдать женскую половину дома «Истри сабха»![2] В часы досуга они будут собираться здесь за рукоделием.

Приемной заминдара распорядились члены деревенского панчаята — пусть в этой прохладной комнате проходят их собрания. Раньше они сходились под открытым небом — на замощенном пригорке, посреди деревни, где солнце так жгло, где таким зноем отдавало от пылающих камней, что трудно было что-либо решать толком.

А в заминдаровых закромах будет храниться зерно, принадлежащее крестьянам.

— В просторной светлой комнате, спальне заминдара, надо открыть новую школу для деревенских ребятишек, — предложил Рагху Рао.

— Кто же будет учить детей? — спросила старая Пунамма.

Ответить на этот вопрос оказалось нелегко. Кроме школьного учителя, образованными людьми в деревне считались заминдар и его приближенные — полицейский, патель, патвари, жрец. После их бегства в Срипураме не осталось ни одного грамотного человека. Заминдар утверждал, что образование приносит только вред крестьянам: в головах рождаются опасные мысли, которые толкают людей к революции, к бунту. Стоит крестьянину, который прежде покорно, как буйвол, ходил по кругу, приводя в движение маслобойку, научиться читать, и он вообразит себя человеком. А заминдару нужен рабочий скот.

— Пригласим учителя из Хайдарабада! — сказал Рагху Рао.

— А как быть до его приезда? — встревожилась старая Пунамма.

— Пока я сам буду учить детей!

Пунамма просияла. Она одобрительно закивала головой.

— Ты-то чему радуешься, матушка? — удивился Рагху Рао. — Ведь у тебя нет ни сына, ни дочери. Зачем тебе школа?

— Я сама хочу учиться! — ответила старуха.

Рагху Рао поднялся с холодного каменного пола, выпрямился, расправил плечи, потом, опустив голову, медленно зашагал по камере. Воспоминания о дальнейших событиях наполнили его душу щемящей тревогой.

Сотни деревень последовали примеру Срипурама, и за три-четыре месяца крестьяне поделили около миллиона акров земли. Заминдары и их челядь укрылись в городах и оттуда при поддержке войск низама, полиции и разакаров повели наступление на деревни. Дважды пытался Джаганнатх Редди напасть на Срипурам, но оба раза крестьяне ответили ему решительным отпором; они мужественно отстаивали свои дома, честь своих жен и дочерей. Джаганнатху Редди пришлось отступить с большими потерями. В борьбе с отрядами заминдара погибло много крестьян. В одном из столкновений Рагху Рао ранили.

Потом до жителей Срипурама дошли слухи, что центральные власти введи войска в Хайдарабад. Известие это взволновало крестьян.

В небе раздался шум мотора. Люди увидели самолет. Покружив над деревней, летчик сбросил тучу листовок, а потом, набрав высоту, исчез. Крестьяне бросились подбирать их; листовки были всюду — на ветках деревьев, на крышах хижин, дети приносили их с полей. Одна листовка упала прямо на колени какой-то женщины, и она тут же отдала ее Рагху Рао. Вскоре перед ним лежали уже сотни листовок.

— Прочитай нам, Рагху Рао, что напечатано на этих бумажках?

— А что написано здесь? Разбери-ка, что в моей