Архитектурный шедевр Чарльза Ренни — новое здание Школы искусств, которым шотландец своеобразно отблагодарил свою alma mater. Его строительство проходило в два этапа и заняло двенадцать долгих лет. В архитектуре здания жители увидели немало новаций: так, фасад северного крыла оказался застеклен — это было сделано для того, чтобы обеспечить естественным освещением классы живописи… Вполне логично, но так неожиданно для того времени…

Многие насмехались над странностями Макинтоша, к примеру, над привычкой зарисовывать всевозможные природные формы вроде узоров на срезе кочана капусты или рыбьего глаза под микроскопом. Но другие при этом вспоминали дотошность мастера с благодарностью: так, проектируя школу, он придумал поместить водопроводные трубы с горячей водой позади вешалок в гардеробе. Вследствие этого у детей всегда была сухая одежда, а это имеет принципиальное значение для города с климатом, где дождь не редкость.

Чарльз Ренни Макинтош прослыл первостатейным талантом еще в молодости. Однако в бизнесе ему, как и многим творческим людям, сопутствовала неудача. Он не мог продать то, что создавал. По этой причине ему и Маргарет приходилось часто менять место жительства. К финансовым проблемам вскоре прибавились творческие: в 1914 году началась Первая мировая война, а создавать великое, когда на каждом углу кричат о смертельной угрозе, Макинтоши не могли… Они пытались найти убежище в английской глубинке, но тщетно. Местные жители подозрительно отнеслись к новым соседям, странно одетым (сказывались богемные вкусы четы) и имеющим обыкновение гулять на морском берегу по ночам. Доброхоты сообщили полиции о приезде подозрительных лиц, а полисмены рапортовали военным о присутствии в Саффолке двух германских шпионов. Солдаты, ворвавшиеся в жилище Макинтоша, учинили там обыск. Доказательств шпионской деятельности не нашли, но, услышав акцент хозяина (шотландский!), приняли его за немца и увезли в наручниках на допрос. Спустя пару дней Маргарет вызволила-таки мужа из заключения, но из «милой глуши» паре пришлось уехать.

Макинтоши перебрались в Лондон, но и там не смогли наладить свое финансовое положение. Чарльз продолжал бороться: он активно работал, но безденежье было столь острым, что он вынужден был попросить своих шотландских друзей купить его картины. Те отозвались, и вскоре великий дизайнер смог переехать на юг Франции, где в спокойной обстановке начал заниматься акварелью. В 1928 году Чарльзу Ренни сообщили, что он неизлечимо болен. Жить ему оставалось лишь считанные месяцы. За годы эмиграции Макинтоша шотландцы успели подзабыть своего гениального соотечественника. Национальный герой, имя которого сегодня знает в Шотландии каждый школьник, умирал в Лондоне, забытый всеми, и у его смертного одра находилась лишь верная Маргарет, пережившая мужа всего на пять лет. «В каком бы то ни было списке творческих гениев современной архитектуры имя Чарльза Ренни Макинтоша должно стоять среди первых», — так написал один из современников мастера. Но понять это соотечественники смогли только после его смерти. Обычное дело.

«Передайте Пушкину мои извинения. Я горд и вместе с тем стыжусь, что провел его». Так в январе 1835 года Проспер Мериме писал знаменитому русскому библиофилу Сергею Соболевскому, имея в виду искрометный розыгрыш со стихотворным сборником Guzla, в котором автор «Кармен» выдал свои превосходные сочинения за народные песни, записанные им во время путешествия по Далмации. На эту уловку попалось пол-Европы, включая солнце русской поэзии, и только мудрый Гёте разоблачил шутку остроумного галла.

Мистификация Мериме — одна из самых ярких и при этом самых безобидных в мировой литературе, насчитывающей тысячи фальшивок, подделок и подлогов. Исследование рукописей и текстов на подлинность, их датировка и атрибуция, которая может длиться веками, сродни самому захватывающему детективу. Ну а раз так, пожалуй, имеет смысл разделить литературные мистификации по «детективному» признаку — мотиву. Кто-то вступает в игру с читателем, пытаясь нащупать новую грань творчества, кто-то совершает маневр на идеологическом фронте, а для кого-то это просто доходный бизнес. Посмотрим же, к чему приводили авантюры представителей всех трех категорий.

В 2009 году в приложении к журналу «Русский пионер» был опубликован роман Натана Дубовицкого «Околоноля» о закрытых показах фильмов, в которых актеры погибают по-настоящему. Вскоре появилась информация, что автор натуралистичного триллера не кто иной, как первый заместитель руководителя Администрации Президента РФ Владислав Сурков. Сам чиновник сначала опроверг эти слухи и разгромил «Околоноля» в своей рецензии, а потом публично похвалил книгу и якобы признал свое авторство в беседе с писателем Виктором Ерофеевым.

Редакция «Русского пионера» изначально не скрывала, что Дубовицкий — псевдоним одного из колумнистов издания, хотя и не раскрывала его имени. Но существует масса мистификаций, в которой мнимому автору приписывалась совершенно конкретная биография. Сто лет назад весь литературный Петербург сходил с ума по поэтессе Черубине де Габриак — жгучей испанке, которая жила в России с фанатичным отцом-католиком. Пикантность заключалась в том, что Черубину никто никогда не видел: свои талантливые стихи в духе «плаща и шпаги» она присылала в редакцию журнала «Аполлон» и изредка звонила заочно влюбленному в нее издателю Сергею Маковскому. Бессердечная крутила несчастным, как ей заблагорассудится. Стоило ей, к примеру, обмолвиться, что нынче она будет гулять на Островах, как Маковский мчался туда, пытаясь опознать любимую во всех встречных — разумеется, без успеха. А если он начинал требовать свидания слишком рьяно, девушка осаждала его пыл ссылкой на своего лихого кузена, атташе португальского посольства, который очень не любит, когда досаждают его сестре.

Елизавета Дмитриева

Надо думать, Максимилиан Волошин, который придумал весь этот спектакль, над Маковским тихо посмеивался. Но и его можно понять: он хотел помочь скромной хромой учительнице Елизавете Дмитриевой, которая обладала несомненным поэтическим даром, но, увы — при первом визите в редакцию «Аполлона» издатель ее стихи решительно отверг. В конце концов игру Волошина раскрыл поэт Михаил Кузмин: в доказательство он передал Маковскому телефон Дмитриевой. Услышав в трубке чарующий голос Черубины, тот понял, что его разыграли.

В том, что Черубиной де Габриак была Елизавета Ивановна Дмитриева, по крайней мере нет никаких сомнений. А вот кем был тот, кого мы знаем под именем Уильям Шекспир, до сих пор гадают тысячи литературоведов во всем мире. Многие из них уверены: канонический Шакспер из Стратфорда не имеет никакого отношения к автору «Гамлета» и «Макбета». И не без оснований. Для того чтобы создать литературное наследие Шекспира, помимо гения нужно было обладать обширнейшими познаниями в истории, литературе, географии, мифологии, естественных науках. Откуда они у сына простого ремесленника, который никогда не учился ни в одном университете? Вряд ли из грамматической школы Стратфорда, обучение Шакспера в которой также не подтверждается ни одним документом. Судя по описанию его имущества, сделанному в завещании, у него в доме не было ни одной книги. А после смерти Шакспера ни один писатель или поэт Британии не откликнулся на эту потерю. Не странно ли?