Как из храма вышел, как пошел в торговые ряды. У одного мужика он рыбы жареной купил. Молока пил в рядах. Видели, еще калач где-то купил большой такой и румяный. А потом… Видно там в рядах что и случилось. Потом твой парень и пошел прочь. Туда, где его нашли. Жив он хоть, и то хлеб. И дай боги, чтобы Алида была права, и парень выкарабкается.

— Мы тоже будем осторожны, — в ответ сказал Идэн. — Пора спать. Завтра надо сделать много.

— Хорошо, — Стефан собрался уходить. — Я буду мальчишек посылать, если что узнаю. Заходи сам, если не с новостями, так хоть поешь у меня.

Рыцарь чуть раздвинул губы в подобии улыбки и кивнул.

10.

Дом Алиды стоял в самом дорогом квартале города, недалеко от реки. Он был окружен небольшим садом, весь какой-то нарядный и чистенький. Внутри, как ни странно, не было ожидаемого запаха трав и благовоний.

— Держи, — целительница протянула ему крышку свежего молока.

Он послушно сделал глоток, и тут же отставил напиток.

— Валий рассказал вам, зачем нужно молоко? — сразу перешел он к самой важной теме.

— Да, — она опустила глаза, пряча чувства. — Он знал этот секрет твоего Ордена. И наверняка, много других. В отличие от тебя, он сам любил молоко.

— Злитесь на нас, что мы не успели его спасти? — предположил Идэн.

Она поморщилась, на миг отвернулась, смаргивая слезу.

— Я на себя злюсь, — призналась женщина.

— Что опоздала? — охотник мог ее понять, заговорил с ней проще, не так официально.

— Нет, — тяжело вздохнула Алида. — Даже если бы успела, моего дара не хватило бы, чтобы его спасти. Да и…Мне даже попрощаться с ним не дали. Сказали только, что порча. Сказали, приедут охотники. Я же не собиралась что-то делать! Только проститься…

Идэн дал ей немного времени успокоиться.

— Почему мне не сказала, когда приходила к Сиду? — задал он следующий вопрос.

— У тебя своя беда была в тот момент, — уже спокойнее пояснила целительница. — А Валий… Твой же парень был в обители. Ты уже знал.

Она еще помолчала.

— Тебе, наверное, странно, что я была близка с экзекутором? — зачем-то спросила колдунья. — Ведь у меня на теле достаточно следов, какие могли бы отвратить меня от него.

— Ты проходила испытание? — охотник знал, что именно эта носительница дара не имеет отношения к тому, что сейчас происходит в городе, но все же, решил спросить.

— Давно, — кивнула она. — Несколько раз. Сама просила.

Она вдруг грустно улыбнулась.

— Мы любили спорить когда-то, — стала рассказывать Алида. — Когда оба были много моложе. В мире есть лишь две магии. И не злая и добрая. Есть магия жрецов. Она дается им богами. Те, кто верит, чей голос боги готовы услышать, они занимают магию у Небожителей. Но они дорого платят за нее верностью и верой. А есть мы, кто берет магию у Земли, воды или ветра. Мы свободны. Так я считала когда-то. Но… Валий всегда говорил, что это неверно. Мы так же несем ответственность за свой дар, за то, что берем. И должны уметь еще и контролировать взятую нами силу. И вот однажды я не смогла удержать ее.

— Я знаю о том, что ты сейчас сказала, — признался Идэн. — О магии богов и природы. И нет светлого и темного дара. Магия одна, важно, зачем человек ее возьмет. Большинство тех, кого мне пришлось убить, изначально, как ты, спасали людей и помогали им. Пока однажды не выбирали зло.

— Я не выбирала, — немного жалобно возразила целительница. — Я хотела только спасти. Тогда в обитель привезли хворую женщину. И я лечила ее. Но когда мне удалось привести ее в чувство, она, сойдя с ума от боли, кинулась на людей. Прямо во дворе храма. А там были дети… Я слишком испугалась и не рассчитала. Хотела лишь сдержать ее, но…

Она беспомощно развела руками.

— От страха стало так… странно, — постаралась объяснить женщина. — Сила во мне возросла многократно. И… Я вдруг поверила, что могу все. Я повелеваю. И я остановлю ее. Заставлю повиноваться, сломаю… Вот и сломала.

— Когда убиваешь ведьму, — не очень-то считаясь сейчас с чувствами целительницы, произнес охотник. — Чувствуешь тоже самое. Только еще хуже. Нет магии и силы. Просто четкое желание уничтожить. И оно ведет вперед. Тоже не слишком красиво. Хотя это и спасает другие жизни. Ты тоже пыталась спасти.

— Ага, — недобро усмехнулась Алида. — Спасла. Но то чувство было таким сладким… я же не дура. Я знала, чем это кончится. Что я захочу еще. А потому я сама потребовала испытания. Одного, второго, третьего. Валий согласился только на два. Знал, что я больше не выдержу. Но зато…

Теперь она улыбнулась победно.

— Теперь я знаю, что когда придет мое время, — закончила целительница. — Тебе или твоим рыцарям не придется приезжать проводить меня в последний путь. Я отдам земле то, что когда-то у нее приняла.

— Ты могла бы отдать ученицам, — напомнил Идэн.

— Уже, — коротко согласилась Алида. — Потому мне самой дара осталось немного. И когда придет время, возможно, выберу ту, что будет достойна. Или все же сама перед смертью верну все земле.

— Твои ученицы тоже в городе? — он был доволен, что удалось верно повернуть тему.

— Нет, — чуть мотнула она головой и снова усмехнулась. — Они в других городах. Но ты не встретишь их, Идэн, я сделала все, чтобы они не повторили моей ошибки.

— Ты знаешь мое имя, — заметил охотник. — Ты тоже была там в ту ночь?

— Как раз тогда меня не было в городе, — серьезно ответила целительница. — После испытаний, когда меня выходили жрецы, я уехала. Вернулась только пять лет назад. Но ту ведьму тут помнят. И тебя узнали многие. Кто-то верит, что ты сможешь спасти их детей. Кто-то боится, что ты приехал мстить за то, что тебя отдали Ордену. Главное, все они следят за тобой, мальчик.

— Как и везде, где я бываю, — спокойно напомнил он. — Я просто исполняю то, что должен. И я не таю обид. Мне не на что жаловаться. А тебе я благодарен за разговор. Прости, что напомнил о твоей потере.

Он собрался уходить, но уже у порога комнаты вдруг зачем-то спросил.

— Ты любишь фиалки?

Алида удивилась вопросу.

— Нет, — все же ответила она. — У меня много цветов, есть даже редкие, что не должны расти в наших садах. Но фиалок я не люблю. У меня болит голова от их запаха. Когда-то их было много у моей матери. Помню, впервые мой дар открылся, когда