Вдруг Мещерскому пришло в голову, что вдова подполковника с этой кадрилью хорошо знакома. Он решительно повернулся к ней и с поклоном произнес:

– Permettez – moi de vous inviter а danser. Pour deuxieme tour…

– Oui, certainement. Avec plaisir![11]

Они вступили со второй фигуры и сразу взялись за руки, чтобы шагом «pas chosse» двигаться через центр зала навстречу другой паре, находившейся напротив них – прапорщику лейб-гвардии Преображенского полка и юной красавице в бежевом платье. Затем надо было меняться партнерами, затем кружиться на месте, затем вообще покидать партнера и танцевать в одиночестве, но всегда возвращаться к нему и сжимать его руку.

Переходы, перемены и сольные номера превращали французскую кадриль в танец оживленный, вполне подходящий для светского общения и знакомства. Все видели всех. Например, если Анастасия поворачивала голову направо, то в поле ее зрения попадала самодержица всероссийская. Она танцевала с молодым человеком лет двадцати пяти, в мундире Кавалергардского корпуса. Кавалергард, добрый молодец, рослый, красивый, идеального телосложения, уверенно вел свою августейшую партнершу по паркету и, как казалось Анастасии, смотрел на нее слишком смело. Но и она, изредка поглаживая его руку в белой лайковой перчатке, делала это отнюдь не с материнской нежностью.

Мещерский тихо сказал Аржановой, что кавалергарда зовут Александр Ланской, он – из дворян Смоленской губернии, в столицу приехал шесть лет назад, стал обер-офицером в лейб-гвардии Измайловском полку. Потемкин его заметал и взял в адъютанты.

– Так он – ваш сослуживец? – спросила она.

– О нет! Куда мне до него! – воскликнул князь. – Теперь он – флигель-адъютант императрицы, полковник. Он – ее фаворит!

По разумению Анастасии, такая информация являлась конфиденциальной. Она посмотрела на Михаила Мещерского в сомнении. Молодой кирасир только пожал плечами. Здесь, в Санкт-Петербурге, объясни он, это – секрет Полишинеля. Разные придворные группировки ведут борьбу за должность фаворита, занимающую определенное место в системе монархического правления. Последнее соревнование выиграл Потемкин, и Ланской – его креатура.

При имени своего возлюбленного Анастасия повернула голову налево и увидела светлейшего князя. Никогда бы она не подумала, что он способен так сильно влиять на императрицу. Сейчас Потемкин смеялся и что-то весело говорил очаровательной брюнетке по возрасту младше его раза в два, весьма вольно прислонившейся к могучему плечу губернатора Новороссийской и Азовской губерний. Конечно, Мещерский знал и ее: Екатерина Энгельгардт, одна из пяти племянниц Светлевшего. Великосветская молва приписывала ей роман с вельможным дядей и даже… беременность от него.

Французская кадриль все шла и шла. Движения и позы повторялись, туры следовали один за другим. Но Анастасия и Мещерекий не жалели об этом. Они беседовали. Благо, тема была поистине неисчерпаемой. Князь пересказывал дворянке из Курской губернии столичные сплетни. Главные их персонажи периодически появлялись перед ними и исполняли соло в центре зала, то продвигаясь вперед, то отступая на прежнее место, и неизменно – скользящим шагом «pas-chosse».

В конце концов, музыканты устали.

Оглушив толпу танцующих громоподобным ударом, смолк большой турецкий барабан. Флейты, чьи тонкие голоса оттеняли мощное гудение валторн, закончили партию. Скрипки на прощание рассыпали целый каскад легких и прекрасных звуков под сводами зала.

– За сим объявляю перерыв! – распорядитель бала стукнул о пол длинным жезлом. – Ее величество будет играть в вист. На первую партию государыне благоугодно пригласить… – тут он заглянул в листок, незаметно извлеченный из-за обшлага кафтана, – …пригласить госпожу Одинцову из Московской губернии, госпожу Кулаковскую из Санкт-Петербургской губерний и госпожу Аржанову из Курской губерний…

Мещерский посмотрел на Анастасию с особым любопытством и спросил:

– Вы знаете, где императрица играет в карты?

– Нет, – ответила она.

– В Красной гостиной. Я провожу вас.

– Благодарю, – она кивнула. – Если вы имеете свободное время, князь, то милости прошу ко мне в гости.

– Где вы остановились?

– Опять у Земцова.

– Тогда в среду, во второй половине дня.

– Отлично. Жду вас к ужину.

Они подошли к Красной гостиной. Караула перед ее дверьми уже не было. Анастасия с сожалением подумала, что, наверное, опять потеряла сержанта Чернозуба и ни о чем не договорилась с ним. Но к ее радости, великаны-кирасиры отсалютовали им палашами внутри помещения, перед палаткой из ярко-алой тафты. Императрица находилась там. Лакеи суетилась, придвигая ее кресло к карточному столу вплотную.

– Здравствуйте, госпожа Аржанова, – Екатерина Великая приветливо улыбнулась вдове подполковника. – Коль вы прибыли ранее других дам, ваше место будет здесь… Не возражаете?

Императрица, страстная любительница карточной игры, указала на кресло напротив себя и таким образом назначила Анастасию в свои партнеры.

– Очень рада, Ваше Величество! – молодая женщина присела в глубоком реверансе.

На самом деле Аржанова играть в карты не любила. Это пошло от покойного супруга. В Ширванском пехотном полку – в отличие от иных воинских частей Российской императорской армия – картежников не жаловали. Командир полка полковник Бурнашов, командиры обоих батальонов подполковник Аржанов и премьер-майор Волков сему пагубному увлечению не предавались и своих обер-офицеров, сколь могли, от оного удерживали. Если и играли, то на маленькие, копеечные ставки и, может быть, не более одного раза в неделю, в воскресенье, после полкового обеда у Бурнашова дома.

Кое-какие ходы, употребляемые в висте, Анастасия все-таки знала и сумела бы, скажем, разыграть «Маневр Пита» при подходящих обстоятельствах. Однако удастся ли ей исполнить его с Екатериной Алексеевной, кто при этом проиграет, а кто выиграет, она не задумывалась. Одно пребывание за карточным столом с государыней представлялось ей весьма достойной наградой для человека ее звания и положения в обществе.

Буквально в следующую минуту в палатку вошли обе благородные дамы. Они увидели Анастасию, уже сидящей напротив царицы, и с трудом скрыли свое разочарование. Но этикет жестко диктовал им правила поведения. Они постарались мило улыбнуться красавице из Курской губернии и заняли места за столом, покрытым тонким сукном светло-зеленого цвета. Екатерина II взяла колоду карт в руки, перетасовала, раздала и объявила, что козыри – «пики».

Она знала всех участниц игры.

Евдокия Ивановна Одинцова, женщина крупная, дородная, привезла на губернский бал шестнадцатилетнюю дочь. Когда-то, во время путешествия государыни по провинциям, царский поезд остановился в деревне Одинцово, что расположена недалеко от Москвы. Евдокия Ивановна подала императрице собственноручного изготовления свежайшие яблочные зефирки. Ее Величество их попробовала, заинтересовалась рецептом и потом около часа беседовала с Одинцовой, удивляясь ее обширным познаниям в области кулинарии. Рецепт освоили на придворной кухне, а его изобретательница стала лично известна Самодержице всероссийской.