Кайл и Кольва обменялись озадаченными взглядами.

«Но как?» – спросил Кольва.

Альва надолго закрыл глаза, после чего, наконец, снова открыл их.

«Внутри Башни Ур», – начал он. – «Глубоко под землей находится тайна комната. В ней – наша единственная надежда».

Кайл озадаченно моргнул.

«Башня, милорд?» – спросил он. – «Но она разрушена».

Альва повернулся к нему, его глаза были настолько напряженными, что ему практически пришлось отвести взгляд. Казалось, что он смотрит на солнце.

«Вы видите только щебень», – ответил он. – «Настоящая тайна башни заключается не в ее камне, а в том, что лежит под ней».

Потрясенный Кайл смотрел на него, после чего повернулся и окинул взглядом огромную кучу щебня, где когда-то стояла Башня Ур.

«Башня поднимается высоко», – продолжал Альва. – «Но она простирается еще глубже под землей. Каждая башня заключает в себе свой собственный большой секрет. Секрет Башни Ур никогда не находился над землей – он под землей».

Кайл посмотрел на него, охваченный благоговением. Он никогда не знал о тайне башни.

«Ты должен найти ее», – велел ему Альва. – «Расчисти щебень и найти комнату. Мы не сможем долго удерживать этих троллей. Эта комната – единственная надежда Эскалона».

Кайл снова посмотрел на щебень, на сотни троллей, кричащих в опускающемся тумане, и понял – для того, чтобы добраться до башни, придется выдержать эпическое сражение. Но у него нет выбора – это вопрос жизни или смерти.

Не колеблясь, Кайл побежал вместе с Лео, высоко поднял свой жезл и бросил его в гущу армии троллей. Решительно настроенный, он сражался что было сил даже ценой собственной жизни, чтобы найти потерянную комнату и спасти Эскалон.

Дункан верхом на коне вел тысячу своих воинов, несясь галопом на восток через равнины Бариса, в Ущелье Дьявола, и он чувствовал себя изменившимся человеком. Все еще восстанавливаясь после своих ран, сейчас он чувствовал себя слабее, чем когда-либо. На самом деле, Лорна просила его остаться и отдохнуть до тех пор, пока он полностью не восстановится. Но, разумеется, он не мог. Его ждала армия, которую он должен был возглавить, и война, которую он обязан разжечь, зная, что время его ждать не будет.

Дункан скакал, будучи слабым, одной рукой сжимая поводья, а другую прижимая к груди, из которой все еще сочилась кровь после того, как его ударила Кира. Разумеется, он вынужден был напомнить себе о том, что не Кира ударила его, как бы та девушка ни была на нее похожа. Его ударил Ра и его магия. Но видение о том, что собственная дочь пронзила его кинжалом, по-прежнему преследовало Дункана, мысль об этом ранила его больше настоящего события. Он не мог прогнать это видение из своей головы и это, в конце концов, был настоящий ущерб, нанесенный Ра.

Кроме того, Дункан не мог прогнать из своей головы другое видение – свою смерть. Он чувствовал, как его тело становится легче, переходя на другую сторону, и он помнил мгновение своего ухода, когда его тело было очень легким, и предки ждали его на другой стороне. Он вспомнил то сильное чувство и комфорт, которые он не мог прогнать. Дункан чувствовал, что он уходит, когда дочь Короля Тарниса вернула его.

Возвращение было болезненным. Он вспомнил о том, как он моргнул, посмотрел на лицо Лорны, ощущая ужасную боль в груди. Этот опыт преследовал его. Он не знал, что пугало его больше – уход из этого мира или возвращение в него.

Самым страшным было то, что сказала ему Лорна после возвращения – жить ему осталось недолго. Он бросал вызов своей судьбе, ему дали последнюю возможность для сражения и славы, один последний шанс решить, каким будет конец его жизни. Дункан знал, что сейчас он скакал последний отрезок своей жизни, каким бы коротким он ни был, и он был настроен решительно не растрачивать его попусту.

Дункан продолжал скакать галопом, стук лошадиных копыт и звон брони и оружия сотен мужчин позади него оглушали. Рядом с ним скакали Энвин, Эйдан с Мотли и Кассандрой, за которыми бежал Снежок. Думая о своих людях, Дункан гордился, зная, что он отправил их в разные части Эскалона, чтобы положить конец войне: Сивига – на западное побережье, чтобы освободить Ур; Кавоса – на север, чтобы сразиться с легионами возле Коса. Пока каждый делает свое дело, у них есть шанс, пусть даже отдаленный, освободить Эскалон раз и навсегда. Дункан знал, что предстоящее сражение в Ущелье Дьявола будет самым рискованным из всех.

Дункан крикнул и пнул своего коня, увеличивая скорость, решительно настроенный ехать впереди своих людей, несмотря на свою боль, и показать им, что он силен. В пути он закашлялся кровью и украдкой вытер ее тыльной стороной ладони, не желая, чтобы кто-нибудь из них увидел, как он на самом деле себя чувствует.

Дункан посмотрел на горизонт, критически рассматривая картину перед собой. Он знал, что армия Ра сейчас направляется на юг, чтобы найти его и, оглянувшись через плечо, он уже видел на дальнем горизонте бесконечную линию черного цвета, развевающиеся на ветру пандезианские флаги. В этот раз они придут за ним не с десятками тысяч людей, а с сотнями тысяч – со всеми силами Ра, огромной и ужасной армией, чтобы уничтожить Дункана.

Дункан скакал, не останавливаясь, увеличивая скорость, зная, что у них мало времени, если они хотят вовремя приготовиться к обороне. Он видел, что вдали виднеется Ущелье Дьявола, возвышающиеся зазубренные скалы поднимались на сотни футов в высоту. Ущелье, которое они образовывали, было достаточно широким для того, чтобы вместить несколько мужчин за раз – это был самый узкий проход во всем Эскалоне. Он знал, что это его последняя надежда.

Если Дункан сможет заманить Ра через узкий проход, содержащий Ущелье Дьявола, с крутыми скалами на одной стороне и бушующим море на другой, он будет оказывать сопротивление. Он должен найти способ заставить всю армию Ра пройти на юг через ущелье, после чего перекрыть его. Дункан надеялся на то, что они клюнут на приманку, и чувствовал, что они клюнут. На самом деле, их грохот только становился все громче позади него, и он знал, что такая большая армия с приманкой перед ними и с жаждой крови, никогда ни перед чем не остановится. Если Дункан прав, их высокомерие приведет их к падению.

Когда солнце ниже опустилось в небе, каждый шаг лошади причинял Дункану такую сильную боль, что он сжал челюсти, и вскоре он и его люди, наконец, добрались до Ущелья. Они все остановились, и в эту минуту Дункан повернулся и окинул взглядом горизонт: к его облегчению, пандезианская армия не отказалась от преследования. На самом деле, сейчас они приближались.

Люди Дункана и их лошади, остановившись посреди облака пыли, тяжело дышали. Они повернулись и посмотрели на своего руководителя, и он почувствовал, что все глаза смотрят на него. Дункан повернулся и окинул их взглядом, скрывая боль, зная, что они нуждаются в сильном руководстве сейчас, как никогда.

«Волен!» – вызвал он.

Волен, один из его доверенных командиров и один из самых старших в его армии, вышел вперед по стойке смирно.